Что-то кроме магии
Шрифт:
— Погодите... Вы хотите сказать, мы тут почти месяц напрасно возимся?!
— Когда-то давно у меня была сестра, Моргауза, — волшебница немного успокоилась, но оставалась такой же бледной. — Наши портреты висели рядом. Чары, которые накладываются на портрет, очень сильны, но иногда их можно преодолеть. Моргауза смогла. Она покинула картину, но вернуться не сумела. Не пустила ее картина. От сестры осталась горстка пыли... Я видела, как это происходит... Потом кто-то из художников проболтался, что таково скрытое свойство волшебных красок: они привязывают тебя к холсту, а
— Но зачем устраивать такое? — не мог понять Снейп.
— Как выразился тот художник, чтоб зря не шастали, — горько усмехнулась Моргана. — Все портреты об этом знают. И сидят смирно: нарисованная жизнь всяко лучше пригоршни праха.
— И вы намерены выйти прямо сейчас?
— В другой раз у меня не хватит духу.
Гладкая поверхность картины пошла рябью, вспучилась мутными пузырями кипящего варева. Пузыри треснули, открывая живую яркость красок, и вот уже показался расшитый золотом пунцовый подол сюрко, приподнятый маленькой рукой, и ножка ступила на край рамы...
— Осторожней! — Северус рванулся поддержать выходящую красавицу.
— О, не беспокойся, — у этой Морганы и голос был другой, чище и звонче. — Я не упаду, даже если очень захочу.
Волшебница сделала шаг и поплыла по воздуху. Она не была полупрозрачной, подобно привидению, но светилась изнутри, точно капля воды в солнечном луче.
— Уповаю на единственное: мне не придется возвращаться в картину, — Моргана плавно опустилась на пол рядом со Снейпом. — Авалон примет Бедуира, а я уйду следом. Прости, что покидаю тебя...
— Моргана?! — Северус не заметил, когда в кабинете возник слизеринский призрак. — Как тебе удалось?
— Неважно, — волшебница отмахнулась с небрежностью королевы. — Ты готов встретиться со своим королем, рыцарь?
Кровавый Барон кивнул, не раздумывая.
— Тогда дай мне руку, мы отправляемся на холм! Ты проводишь нас, Северус?
— Мы отправимся, но иначе, — остановил ее Барон и громко, протяжно свистнул.
— Погодите, я разбужу Квиринуса... — Снейп, оглушенный происходящим, кинулся к камину, но услышал глухое ржание и едва успел отшатнуться: обдав его ледяным дыханием, в кабинет вломился призрачный конь.
— Послужи в последний раз, дружище, — Барон одним прыжком оказался в седле. — Госпожа не возражает против конной прогулки?
— Госпожа мечтала об этом девять сотен лет! — рассмеялась волшебница, боком усаживаясь впереди него и обнимая за шею. — Северус, встретимся на холме!
Копыта ударили по воздуху, хвост плеснул, подняв со стола вихрь бумаг, и кабинет опустел.
— Квиринус, просыпайся! — заорал Снейп в гулкий провал камина. — Моргана вышла из портрета!
Он взглянул на стену: там, в позолоченной раме, темнел мертвый холст. Сквозь частую сеть трещин едва проглядывали старое продавленное кресло и кусок дырявой портьеры.
— Каким образом? Почему сейчас? — кое-как одетый Квиррелл вывалился из камина вместе с ворохом вопросов. — Где она? Что произошло с картиной?
— Вопросы потом! —
— Скорее, они наверняка уже там! Сивилла, аппарируем на холм!
* * *
Из-за холма Святого Михаила поднималась луна. Пятнистый диск полз по небу, и башня тонула в белом зареве, ее камень терял твердость, превращался в мерцающий туман, в столб голубоватого дыма, сквозь который безразлично смотрел вниз лунный глаз.
Луна видела, как ночь на холме распалась на две части, и каждая потекла своим чередом: одна несла древнюю башню в рассвет, к новым любопытным, что придут поглазеть на нее, другая же замерла, забыв о солнце, изогнула аркой лунный луч и утвердила его на месте человеческой постройки, открыв ворота в другой мир.
— Надеюсь, Моргана позаботилась о невидимости, — Снейп сощурился, ослепленный потоками света, лившегося из арки. — Не хватало еще, чтобы сюда вся деревня сбежалась.
Свет манил. Он то наливался полуденным золотом, то уходил в звездное серебро, и в глубине его что-то постоянно менялось, вспыхивало и гасло.
Завороженные, позабыв о волшебных палочках, люди двинулись к арке. Лучи уперлись в грудь, остановили.
— Оно пропустило только Моргану, — вздохнул кто-то рядом.
Почти невидимый в этом холодном пожаре, стоял Кровавый Барон, держа лошадь под уздцы.
— Неужели она ушла без вас? — ужаснулся Квиррелл.
— Она вернется. Сказала ждать ее здесь, и вам это передать, когда появитесь. Так что рано нам прощаться...
Время переливалось опалом, радугой оплетало лунные столбы — красное, оранжевое, желтое, зеленое...
Темный силуэт закрыл сердце света. Он быстро рос, и вскоре лучи выпустили Моргану.
Она шла шатаясь, с трудом переставляя ноги. Барон бросился к ней, но она отстранила его:
— Я сама... — хриплый шепот был едва слышен. Волшебница с усилием сглотнула и продолжила громче и увереннее: — сэр Бедуир Крепкожильный, преклони колена и выслушай то, что велел передать тебе Артур, твой король.
Кровавый Барон склонился перед женской фигурой.
— Ты не взойдешь на Авалон, ибо не исполнен еще твой обет. Тебе не откроется урочный день и час, но будет дано знамение. Жди его с терпением. Вот символ твоего обета.
Моргана развела руки, и свет между ними застыл большим круглым щитом. Лунный луч обежал его по кромке, оставляя стальной след, ткнулся в центр и замер отполированным умбоном.
— Пусть он верно служит тебе, защитник.
— Благодарю, моя госпожа.
Едва щит перешел к новому владельцу, руки Морганы бессильно упали. Она оглянулась, словно собиралась вернуться, но сияющая тропа за ее спиной угасла, внезапный порыв ветра развеял арку, облака набросили ватное одеяло на луну, и вот уже снова холм как холм, и башня прочно уперлась каменными ногами в землю, и нет никакого светящегося прохода, нет и никогда не было...