Что вдруг

Тименчик Роман Давидович

3.

Мухарева А. Cartes postales. Стихи. Кн. 3. Саратов, 1923. С. 79–80. Антонине Николаевне Мухаревой (1891–1962) принадлежали также сборники «Стихи. Кн. 1» (Пг., 1916), «Стихи. Кн. 2» (Саратов, 1921). О первой книге Давид Выгодский писал: «Зато образцы она выбирает в большинстве случаев со вкусом: это чаще других Гумилев и Ахматова…» (Летопись. 1917. № 7–8. С. 328). До известной степени обоснованно приписывание ей появившейся тогда же в том же Саратове рецензии на «Огненный столп», подписанной инициалом «М.» (Галушкин А.Ю. (сост.). Литературная жизнь России 1920-х годов: События. Отклики современников. Библиография. Т. 1. Ч. 2. М., 2005. С. 142), но все же ряд мотивов в ней (память об отзыве И.Анненского, деление акмеистов на

левое и правое крыло и др.) склоняет к предположению об авторстве М.А.Зенкевича. Ср.: «Небольшая в 70 стр., изящно изданная, вышедшая в августе сего года, книжка стихов Гумилева теперь, после его смерти, приобретает особый интерес и значительность. Ею, так же, как и еще не появившейся книгой “Посредине странствия земного”, подводится неожиданный итог творчеству поэта. И точно предчувствуя это, поэт начинает свою книгу стихотворением “Память”. <…> В ряде стихотворений (“Молитва мастеров”, “Персидская миниатюра”, “Мои читатели”) дается поэтом определение и оценка своей поэзии. Он остерегается тех учеников,

Которые хотят, чтоб наш убогий генийКощунственно искал все новых откровений.

И действительно, в новейшей поэзии Н.Гумилев занимал позицию правых – акмеистов парнасцев, неоклассиков, предпочитавших усовершенствовать старые испытанные приемы, чем рисковать на еще неизвестное новое. Экзотические и декоративные мотивы всегда были у Н.Гумилева лучшими в его творчестве, выделяются они и в “Огненном столпе” (“Слоненок”, “Леопард” и др.). Одним из основных устремлений Н.Гумилева как акмеиста было – стремление к мужественному в противоположность вечно-женственному символистов. В стихот<ворении> “Мои читатели”, одном из лучших в сборнике, поэт с гордостью указывает на своих поклонников. <…> Сильные, злые и веселые возят его книги в седельной сумке, читают в пальмовой роще, забывают на тонущем корабле, потому что

Я не оскорбляю их неврастенией,Не унижаю душевной теплотой <…>

Среди современной поэзии футуристов и имажинистов, часто “оскорбляющих неврастенией”, это спокойное признание поэта особенно характерно. Последние стихи дорисовывают знакомый уже читателям по прежним книгам образ Гумилева как поэта. В них он является уверенным мастером избранного им стиля. Меньше чувствуется главный недостаток его поэзии – приподнятый и риторический пафос, за что когда-то Инн. Анненский назвал его поэзию бутафорской, недостаток общий у Гумилева с его былыми учителями Теофилем Готье и Брюсовым, и особенно заметный в первых книгах его, в “Жемчугах” и “Чужом небе”. Книга озаглавлена “Огненный столп”, и действительно, стихи ее блещут молниями каких-то предчувствий. Поэту чуется рождение в современном человеке под скальпелем природы и искусства “органа для шестого чувства” (“Шестое чувство”). Молниями каких-то прозрений пронизаны стихи “У цыган” и особенно “Заблудившийся трамвай”, где сознание поэта сливается с каким-то жившим до него и с я будущим. <…> Книга заканчивается небольшой поэмой “Звездный ужас”, в которой очнулась память поэта, понявшего что —

…Наша свободаТолько оттуда бьющий свет,Люди и тени стоят у входаВ зоологический сад планет».

(Саррабис (Саратов). 1921. № 4. С. 12).

Ныне эта рецензия перепечатана в подборке журнальных сочинений М.Зенкевича саратовского периода (Волга – XXI век. 2008. № 3–4).

4.

Голлербах Э. Выставка «Шестнадцати» // Красная газета. Веч. вып. 1927. 30 апреля.

5.

См. репродукцию парижского портрета Гумилева работы Натальи Гончаровой (1917), озаглавленную «Поэт», в харьковском журнале «Календарь искусств» (1923. № 5).

6.

См.: Морев Г. СВ // НЛО. 2000. № 46. С. 151; автор упомянутой здесь статьи о трамвае в русской поэзии хотел было взять эпиграфом к ней «И все твое лицо прекрасно, как трамвайное кольцо. Н. Г.», но издатели бестрепетно сняли эпиграф – чтоб не дразнить цензуру. Тем более что так оно и было, но инициалы

принадлежали не автору «Заблудившегося трамвая», а автору стихотворения «Окраины враждебных городов», написанного в 1965 г. в Риге, – Наталье Горбаневской.

7.

Спектр. Сборник стихов. Издание авторов. Ленинград, 1927. С. 18.

8.

Заводчиков В. Седое время. Л., 1928. С. 9. О влиянии Пастернака и Гумилева на Владимира Павловича Заводчикова (1904–1969) и Дмитрия Анатольевича Левоневского (1907–1988) см.: Чевычелов Д. О «божественном треугольнике» // Студент (Л.). 1928. 22 апреля.

9.

Братья Тур [Тубельский Л. Д., Рыжей П. Л.]. Последний романтик // Известия. 1934. 30 октября.

10.

Крути И. Альбина Мегурская // Современный театр. 1929. № 12. С. 8. Исаак Аронович Крути (1890–1955) – историк театра; разбивку на строки сохраняем.

11.

Паустовский К. Золотая роза. Заметки о писательском труде. М., 1956. С. 151; цитата, конечно, была замечена в русской зарубежной печати: Чемесова А. [Ширинкина А.] Путешествие без карты // Грани. 1956. № 30. С. 151.

12.

Герман Ю. Наши знакомые. Л., 1936. С. 480–481.

13.

Грабарь Л. Журавли и картечь: Повести. М.,—Л., 1928. С. 103; Леонид Юрьевич Грабарь (Шполянский; 1896–1938) – ленинградский прозаик, расстрелян.

14.

Красная новь. 1935. № 7. С. 32; ср. там же анонимное: «Но все же навеки сердце угрюмо, / И трудно дышать, и больно жить» (С. 5).

15.

Томашевский Б. Пушкин – читатель французских поэтов // Пушкинский сборник памяти проф. С.А. Венгерова. М.; Пг., 1922. С. 212.

16.

Садовский А., Славентатор Д. Фридрих Эрмлер // Литературный современник. 1941. № 3. С. 107.

17.

Один из примеров: в 1928 году на пленуме Сибирского краевого комитета партии обсуждался тот факт, что «один мальчик посвятил свои стихи Н. Гумилеву» (Вивиан Итин – письмо А.М.Горькому // Литературное наследство Сибири. Новосибирск, 1969. Т. 1. С. 38). Возможно, что речь шла о поэте Константине Беседине, авторе сборника «Странствования» (1923) и сотруднике многих сибирских журналов и газет (Здобнов Н.В. Материалы для сибирского словаря писателей. М., 1927. С. 13), пославшем из Новосибирска в Ленинград в 1925 г. на имя Георгия Иванова (!), уехавшего из советской России в 1922 г., свою поэму «Путешествие», посвященную памяти Гумилева и завершавшуюся строфой:

И печально память тогдаМне шепнула, грусть затая,Что рассеялся без следаМой случайный миг забытья.Отчего – не знаю – взгрустнул…И на столике глобуса шарЯ, задев плечом, шевельнулИ… попал на Мадагаскар…

(РО ИРЛИ. Коллекция П.Н. Лукницкого. Альбом III-4, № 37).

18.

См. например: Шенталинский В. Донос на Сократа. М., 2001. С. 236.

19.

Так, сообщалось, что критик Лев Гладков был посажен за то, что поднял тост за Гумилева (Горский И. Солнце восходит с Запада // Новое слово (Берлин). 1942. 3 июня) – будто бы по доносу поэтессы Е. Шевелевой; брат его, драматург А.К. Гладков, винил другого литератора. Только в октябре 1963 г. было прекращено дело человека, изготовившего самиздатскую книжку Гумилева «Забытое» (58–10. Надзорные производства прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде: Аннотированный каталог. М., 1999. С. 641). Ср. также: Распятые: Писатели – жертвы политических репрессий. Вып. 4: От имени живых… / Автор-сост. З. Дичаров. СПб., 1998. С. 169.