Чудеса в решете
Шрифт:
И въ то время, когда вы бы его разсматривали, онъ, навѣрное бы, сказалъ печально, страдальчески:
— За что вы меня придвинули къ окну? Почему разсматриваете? Что я вамъ сдѣлалъ?
— Господи помилуй! — скажете вы, — ничего вы мнѣ не сдѣлали, я только хотѣлъ разсмотрѣть васъ поближе.
— Нѣтъ, ужъ я знаю, что вы меня не любите и за что-то сердитесь на меня… Только за что? Недоумѣваю!
— Ну, за что мнѣ васъ не любить? — пожмете вы плечами. —
— Ну да, конечно… Вотъ вы и высказались… Конечно, я вздорный человѣкъ, я скучный человѣкъ, я это знаю… Ну, что-жъ: толкайте меня, бейте, распинайте!
Вотъ какой господинъ вошелъ въ комнату.
Молча поздоровавшись, онъ усѣлся въ кресло и долго молчалъ, подкусывая желтыми зубами сухіе бугристые суставы пальцевъ.
— Ну, съ чѣмъ пожаловалъ, Зяка? — радушно привѣтствовалъ его хозяинъ.
— Ты спрашиваешь: "съ чѣмъ пожаловалъ?" — насторожившись, спросилъ господинъ, названный Зякой. — Ты думаешь, я по дѣлу? Нѣтъ, я такъ зашелъ. Если мѣшаю, я уйду.
— Ну, чего тамъ, сиди. Я очень радъ.
— Нѣтъ, ужъ лучше я пойду. Дѣйствительно, зашелъ человѣкъ безо всякаго дѣла, навѣрное помѣшалъ — лучше ужъ уйти.
— Да сиди ты… чоррртъ..!
— Ну, какъ хочешь… А только я боюсь быть въ тягость.
Зяка всталъ, прошелся по комнатѣ. Взялъ какую-то книгу, развернулъ ее, сказалъ: "А, ты читаешь Додэ…" и пошелъ бродить дальше, наталкиваясь на всѣ углы.
— Хорошіе цвѣты у тебя. Это гіацинтъ?
— Гіацинтъ.
— Ихъ поливать надо.
— Слушаю-съ, ваше благородіе.
Зяка подошелъ къ окну, заложилъ руки за согбенную скорбью спину и прошепталъ:
— Вотъ и тучи набѣгаютъ. А тамъ, гляди, и дождь.
Постоявъ такъ въ глубокомъ раздумьѣ минуты три, онъ неожиданно повернулся къ хозяину и спросилъ его, волнуясь, заикаясь и дрожа:
— За что ты меня не любишь?
— Я тебя не люблю? Съ чего ты это взялъ, чудакъ?
— Ну, ты мной недоволенъ… Признайся, вѣдь, правда?
— Что ты! Чѣмъ я могу быть недоволенъ?
— Ты какъ-то странно меня встрѣтилъ. Обыкновенно, ты встрѣчалъ меня ласково, шутливо: "А-а, старый пиратъ Зяка приплылъ!.." А сегодня ты почему-то просто спросилъ: "Съ чѣмъ пожаловалъ?".
— Вотъ ослятина! Стану я слѣдить за собой — назвалъ я тебя пиратомъ или нѣтъ! Если ты, брать, будешь къ такимъ пустякамъ придираться, такъ вѣдь съ тобой никому житья не станетъ!
— Другими словами, ты просто хочешь сказать, что я непріятный человѣкъ…
— Богъ съ тобой! Ты такъ же пріятенъ, какъ лѣтомъ холодный лимонадъ!
— Это иронія?
— Правда! Сущая правда въ трехъ частяхъ съ
— Что ты этимъ хочешь сказать?
— Чѣмъ?
— Вотъ этимъ… Эпилогомъ. Не хочешь ли ты намекнуть, что для нашей дружбы требуется уже эпилогъ?
— Зяка, отстань, старая ты, разсохшая бочка. У тебя, кажется, начинается манія преслѣдованія!
— Хорошая манія преслѣдованія! Третьяго дня, когда мы встрѣтились на Московской, ты еле поздоровался со мной, a когда я хотѣлъ тебѣ разсказать о своей размолвкѣ съ Утюговымъ — ты просто убѣжалъ..
— Зяка! Да пойми же ты, что я шелъ съ дамой! Ты могъ цѣлый часъ разсказывать свои исторіи и инциденты съ Утюговымъ — не могъ же я заставлять свою даму ждать меня!
— Ну, да… А познакомить даму съ Зякинымъ — это намъ не пришло въ голову? Зякинъ недостоинъ дамскаго общества? Онъ грубъ, тяжелъ, невоспитанъ…
— Да изволь, познакомлю тебя хоть завтра. Сдѣлай одолженіе!
— Значитъ, ты хочешь увѣрить меня, что ничего противъ меня не имѣешь?
— Да постой… Развѣ ты сдѣлалъ что-нибудь такое, что заставило бы меня относиться къ тебѣ враждебно?
— Вотъ! Я именно и хотѣлъ спросить тебя: что я такое сдѣлалъ, что ты относишься ко мнѣ враждебно?
— Да я не отношусь къ тебѣ враждебно! Вотъ характерецъ!
— Не относишься? Ну? А я замѣтилъ, что у тебя по отношенію ко мнѣ какая-то злобная иронія. Я, вѣдь, напримѣръ, давеча просто, по-дружески посовѣтовалъ тебѣ: "поливай цвѣты почаще…" Къ чему же это ироническое насмѣшливое: "слушаю-съ, ваше благородіе!"? Обидно. Оскорбительно!
— Съ чего ты взялъ, помилуй! Просто пришло въ голову и отвѣтилъ шутливо. Если съ тобой нельзя даже пошутить — ты скажи прямо!
— Значитъ, ты находишь, что у меня тяжелый характеръ?
— Нѣтъ! Не нахожу!
— А что жъ ты, давеча, сказалъ: "ну, и характеръ!"?
— Это я съ восторгомъ сказалъ. Ты не понялъ тоже.
Безсильно опустившись въ кресло, Зякинъ обхватилъ свою голову руками и съ болѣзненнымъ стономъ прошепталъ:
— Боже, сколько насмѣшки. Сколько холода и ненависти! За что, за что?
— А убирайся ты къ чорту! — неожиданно вскричалъ хозяинъ. — Слышишь? Ты мнѣ надоѣлъ.
Чувство нѣкотораго удовлетворенія появилось на лицѣ Зякина.
— Ну, вотъ видишь… Наконецъ-то, ты заговорилъ искренно, наконецъ-то, вырвалось у тебя неподдѣльное чувство по отношенію ко мнѣ. Зачѣмъ же притворяться, показывать дружбу и симпатію ко мнѣ, которой давно уже нѣтъ и въ поминѣ…
Хозяинъ вскочилъ на ноги и бѣшено заоралъ: