Чудеса в решете
Шрифт:
— Да пойми ты, идіотъ ты аргентинскій, тухлая ты ослятина, свинячья прямая кишка — пойми, что ты святого доведешь до того, что онъ дастъ тебѣ по твоей искаженной обидой мордѣ!!! Ну, можно ли имѣть такую физіономію?! Вѣдь отъ нея молоко скиснетъ!! Матери будутъ преждевременно рожать!! Лошади сорвутся съ привязи и звѣри завоютъ въ логовищахъ. Такъ бы и треснулъ тебя!!
Зякинъ опустилъ всѣ свои многочисленныя складки и волосы внизъ, капнулъ на отворотъ сюртука
— Что жъ, бей… Зачѣмъ же сдерживать желаніе?.. Ударь друга, который не будетъ защищаться.
— Убирайся вонъ! Уходи!! Не будемъ просто встрѣчаться и конецъ.
Все большее и большее удовлетвореніе расплывалось по лицу Зякина.
— Ну? Не правъ ли я былъ? Вѣдь я же знаю, что ты противъ меня что-то имѣлъ… Зякина, голубчикъ, не проведешь.
— Агафья! Марина!! Пальто и шляпу господину Зякину! Онъ уходитъ!! Уберите его отъ меня, или сейчасъ большой грѣхъ случится!..
Черезъ часъ озабоченный, грустный Зякинъ сидѣлъ у знакомаго Прядова и, покусывая большими желтыми зубами сухіе суставы пальцевъ спрашивалъ:
— Вы давно видѣли Вихменева?
— Вчера.
— Ничего ему про меня не говорили?
— Ничего.
— Не понимаю! Навѣрное, кто-нибудь другой наговорилъ ему про меня. Навѣрное, Утюговъ. Я уже давно замѣчалъ, что онъ на меня дуется. А сегодня прихожу къ нему посидѣть — и что же? Онъ меня просто выгналъ!! Что вы на это скажете?
— М… да.
— Нравится это вамъ?
— Мм… да!..
— То есть, какъ «да»? Вы, значить, одобряете такое обращеніе? Соглашаетесь съ нимъ? Павелъ Петровичъ, я уже давно хочу спросить васъ: что я вамъ сдѣлалъ, что вы меня не любите? Чѣмъ я заслужилъ такое недоброжелательное обращеніе? Я догадываюсь — это Вихменевъ вамъ что-нибудь наговорилъ? Или Сашинъ? или Кранцъ? Господи! Какой это ужасъ — быть опутаннымъ какой-то страшной невидимой сѣтью и не знать, откуда эта сѣть, кто ее соткалъ для меня?!
Онъ уныло молчалъ, не слыша отвѣта. А отвѣть звучалъ, гдѣ-то въ сѣрой дали, въ пространствѣ, безъ конца, безъ предѣла;
— Никто, какъ Богъ.
РАЗСКАЗЪ О НИНОЧКѢ КРОХИНОЙ
.
Я и хотѣлъ написать разсказъ о Ниночкѣ Крохиной.
И сюжетъ хорошій, и настроеніе у меня было такое, что по силѣ и яркости написаннаго — критика признала бы "Ниночку Крохину" однимъ изъ удачнѣйшихъ моихъ разсказовъ.
Не судьба.
Такъ читатель никогда и не узнаетъ изумительной потрясающей судьбы рѣдкой дѣвушки — Ниночки Крохиной.
Только
— Что?! — грубо бросилъ я въ трубку. — Что надо?!
— Ой-ой, что за кровожадность, — засмѣялся гдѣ-то за нѣсколько верстъ женскій голосъ. — Не въ духѣ?
— А-а, здравствуйте, — съ напряженной радостью протянулъ я, сжимая свободную руку въ кулакъ. — Ну, что новенькаго?
— Нѣтъ, вы лучше скажите, почему у васъ былъ такой сердитый тонъ?
— Да нѣтъ… такъ просто… Это аппаратъ шалитъ.
— Сердечный? — слышится лукавый вопросъ.
— Телефонный.
— Вы, можетъ быть, на меня сердитесь, а? За то, что я позавчера каталась на островахъ не съ вами, a съ Дрягинымъ.
— Нѣтъ, что вы… Пожалуйста…
— Ахъ, такъ?!. Нечего сказать — красиво. Такъ почему же выбыли такой злой сейчасъ, а? "Что"?!! Будто изъ пистолета выстрѣлилъ.
— Простите, но когда я спросилъ: "что?" я вѣдь не зналъ, что это вы меня вызываете!..
— А если не я, такъ съ другими нужно быть грубымъ?
— Да нѣтъ… Но дѣло въ томъ, что я только что усѣлся писать, — и поэтому всякій звонокъ можетъ легко сбить меня съ настроенія.
— Даже мой звонокъ?
Свободная, уже ранѣе сжатая въ кулакъ рука закачалась въ воздухѣ.
— О, нѣтъ, что вы… Я очень радъ, что вы позвонили. Ну, до свиданья, всего хорошаго.
— Успѣете тамъ съ вашимъ писаньемъ. Все равно, всего не испишете… А что, васъ, все-таки, часто отрываютъ отъ работы?
— Очень часто. То звонки, то визиты. Прямо ужасъ…
— А вы бы трубку съ телефона снимали…
— Не всегда удобно. Иногда бываютъ важные звонки, по экстренному дѣлу.
— Бѣдняжка! Ждете важныхъ звонковъ, a къ вамъ звонятъ не важные звонки.
— Да.
— Вы бы говорили, что васъ дома нѣтъ.
— Да.
— Или время бы какое-нибудь назначили опредѣленное.
— Да.
— Что это вы какъ будто чѣмъ то недовольны?
— Нѣтъ.
— Я замѣчаю, что вы въ послѣднее время какой то нервный.
— Да.
— Я сама понимаю, что когда собираешься что-нибудь сдѣлать, a тебѣ помѣшаютъ — такъ теряешь навѣрное.
— Да.
— И, навѣрное, большей частью, безъ дѣла звонятъ?
— О, да, да, Конечно. Дѣйствительно!
— Не понимаю такихъ людей…
— Да. Ну, до свиданья!