Чудесные дни в «Ужиках»
Шрифт:
— Можно мы тут подождём? — сёстры не понимали намёков, топтались на месте и уходить не собирались.
Мы с Никитой переглянулись, ну не силой же их выставлять из дома, в конце концов.
Пока я ломал голову, как бы повежливей прогнать гостей, Ник ляпнул первое, что пришло в голову:
— Представляете, наша курица сегодня розовые яйца снесла, пойдёмте в курятник, покажу вам.
Как только сёстры скрылись за дверью, я бросился открывать заслонку в печи:
— Марик, ты как? Живой? Можешь выходить, гости ушли и на одну картинку у
— Да я слышал всё, — из печи показался вспотевший негр, немного смахивающий на моего лучшего друга Марка. — Меня идея посетила, пока я в печи сидел.
— Поделись. Ой, ты только по дому не ходи пока, а то до конца лета будем отмывать всё, — я постелил на полу газету. — Посиди немного тут, а когда сёстры уйдут, почистим тебя от золы на улице. Ну так что за идея?
— Нужно одному из нас переодеться в девчонку и в таком виде идти за рисунками, тогда нас точно никто не вычислит и потом не узнает при встрече.
— И кто пойдёт? Ника тут хорошо знают, ты тоже засветился основательно.
— Правильно, ты пойдёшь! — оказывается, Марк уже всё решил за меня.
— Стой, стой! — я решил возмутиться для порядка. — Что значит правильно? Я свою кандидатуру не предлагал.
— Но ты же сам сказал, что у нас с Никитой большие шансы быть узнанными, а ты для деревенских пока тёмная лошадка.
— Хорошо, допустим, я соглашусь. Переоденусь, постучусь в дом, а под каким предлогом смогу зайти внутрь?
— Ну, — Марик почесал затылок, — попросишь книгу почитать.
— Ага, ты б ещё сказал — одолжить телевизор посмотреть.
— Да, действительно, книга как-то не очень… Придумал! — друг захлопал в ладоши от радости. — Во всей деревне всё ещё нет света после грозы, можно спросить, нет ли лишней свечки.
— Это ещё куда ни шло. — не очень мне хотелось ввязываться в эту историю, попахивавшую колонией для несовершеннолетних преступников, но ставить под удар Марка, за которого я, в общем-то отвечал, просто не позволяла совесть. — Хорошо, я попробую, но ничего не гарантирую, рисунки могли уже увидеть или переложить в другое место.
Когда вернулся Никита, я примерял женский халат, найденный в шкафу.
— Ух ты! Решили свою одежду не стирать, одевать что найдёте?
— Нет, не угадал. У нас есть план по вызволению трёх оставшихся портретов.
— Оденетесь в старух и пойдёте старичкам строить глазки? Смотрите, они ведь женатые люди, схлопочете по голове сковородками от их жён.
— Слушай, хватит перебивать. Уже скоро темнеть начнёт, а нам ещё картины красть, чумазика этого запечного отмывать, да поесть наконец надо по-человечески.
— Это кто тут чумазик? — обиделся Марк, не подозревающий, до какой степени он сейчас похож на трубочиста.
— А! Ёлки дырявые! Кто это? — Никита наконец увидел сидевшего на газетке Марика и подпрыгнул от неожиданности. — Маркуша, ты, что ли?
— Нет, ёлки зашитые, — передразнил его наш негритёнок, — барабашка из печки вылез.
— В общем, я пошёл, а вы тут можете дальше обсуждать
— Погоди. Не знаю, что вы задумали, но мальчик в бабушкином халате — это очень странно и привлекает внимание, тебя даже коровы засмеют.
— Так я не похож на девочку?
— Гоша, ты меня пугаешь. Парнем быть неплохо, тут полно преимуществ…
— Стоп. Я хотел переодеться в девочку, чтобы меня потом никто не узнал в нормальном виде и забрать портреты, — я решил расставить все точки над и.
— Извини, но за девочку тебя не примет даже полуслепая баба Варя. Стой тут, никуда не уходи, сейчас исправим ситуацию. Вот, поешьте пока, — Ник сунул мне в руки принесённую «мухоморами» корзинку и убежал.
Вспомнив о еде, мой желудок пропел целую оперную арию, словно в нём журчала горная река, а по берегам выводила трели семья толстых серо-зелёных лягух.
— Это у тебя или у меня в животе урчит? — уточнил всё ещё аккуратно сидящий на газетке, похожий на собственный, сошедший с плёнки, негатив, Марик.
— Если честно, мне всё равно, готов уступить тебе все медали за музыкальный конкурс булькающих животов, — сказал я, открывая корзинку. — Давай лучше наконец поедим.
Заботливые соседи угостили нас от души. В корзинке мы обнаружили большой глиняный кувшин с молоком, десяток потрясающих пирожков с золотистой хрустящей корочкой, варёную картошку и ровно нарезанные белоснежные кусочки сала. Набросившись на еду и уплетая за обе щёки, два оголодавших растущих организма совершенно забыли об осторожности. Услышав, как открывается входная дверь, мы обменялись паникующими взглядами, но я быстро взял себя в руки, моментально сунул кляп, ой, то есть пирожок, Марику в рот и выставил его во вторую, холодную комнату. К счастью, друг быстро сообразил, что не нужно сопротивляться и послушно затих в укрытии.
— Вот, девчонки, ваш клиент, — Никита подвёл ко мне… мухоморок. Сёстры опять что-то принесли в пакете.
Я недоумевающе посмотрел на друга и только хотел уточнить, всё ли в порядке у него с головой, как Ник подмигнул мне и продолжил:
— Гоша, я рассказал нашим соседкам о нашем споре. — я слушал и пытался понять, что Никита затеял. — Ну о том, что парня можно переодеть в девчонку и никто даже не догадается, что он мужского пола. Глаша и Маша согласились нам помочь. Так что не сопротивляйся, сейчас ты ненадолго станешь подружкой этих сестричек.
Я обречённо вздохнул и сдался на милость хихикающих мухоморов, которые уже вывалили из мешка юбки, платья, косынки, колготки.
— Нет, только не колготки! — я решил всё же сохранить остатки мужского достоинства. — На это я не подпишусь.
— Не хочешь добровольно, заставим силой. Глаша, держи его, — младшая нахалка говорила так уверенно, что я чуть не поверил.
— Никто тебя заставлять не собирается. А одежду мы просто схватили из шкафа первую попавшуюся, пока бабушка не видела, — успокоила меня Глафира.