Чудная девочка

Бёрнетт Фрэнсис Элиза Ходжсон

Вдруг она услышала жалобные стоны и рыдания и, подойдя ближе, при тусклом свете уличного фонаря разглядела женщину в жалких лохмотьях, скорчившуюся

на полуразвалившихся ступенях. С обеих сторон жались к ее коленям двое оборванных ребятишек. Дети дрожали от холода и тихонько вскрикивали, будто чем-то испуганные.

Елизавета на минуту приостановилась, а затем решительно подошла к ступеням.

–

Почему вы плачете?
– ласково и кротко спросила она,- Скажите мне.

Сначала женщина ничего не ответила. Когда же Елизавета снова заговорила, она подняла голову и, увидев бледное маленькое личико и тонкую фигурку в бархате и мехах, вздрогнула.

– Боже милостивый!
– заговорила она охрипшим голосом, почти с ужасом глядя на девочку.- Кто вы и зачем пришли сюда? Господи, богатая барышня, да в таком месте!

– Я пришла, чтобы повидать бедных и помочь им. Их судьба очень меня печалит. Богатые должны помогать тем, кто в нужде. Скажите, о чем вы плачете и почему ваши маленькие дети сидят на морозе?

Все, с кем в тот вечер говорила Елизавета, выказывали изумление, но никто не смотрел на нее с таким удивлением, как эта женщина.

– Вам, маленькая барышня, негоже здесь быть,- сказала она,- да еще темной ночью, когда и мужчины, и женщины обезумели от джина. Вот и муж мой напился до потери рассудка и выгнал меня с детьми. Хочет, чтобы мы спали в снегу... Да уж это не в первый раз!.. А мы изголодались, прямо-таки умираем от голода.

И она, опустив встрепанную голову на колени, снова застонала, застонали и дети.

Тшшш... Молчите!
– испугалась нищая,- Не то папка услышит, придет и убьет вас.

Елизавете стало страшно, и голова у нее закружилась.

– Неужели они сегодня ничего не ели?
– ужаснулась девочка.

– Ни куска хлеба, ни капли супа не было у них во рту ни сегодня, ни вчера, -был ответ.- Да смилуются над нами святые!

– Я пойду и принесу поесть этим бедняжкам.

В нескольких шагах была лавка. Елизавета запомнила, что недавно проходила мимо нее. Раньше чем женщина успела заговорить, она уже удалилась.

Когда юная де Рошмон вошла в лавку, немногочисленные покупатели, словно по команде повернули головы и уставились на нее, Елизавета даже не заметила этого.

– Дайте мне корзинку,- попросила она хозяйку лавочки,- положите в нее хлеб, сыр, колбасу и еще что-нибудь, что можно тотчас съесть. Это для бедной женщины, которая умирает с голоду, и для ее маленьких детей.

В числе покупателей была высокая женщина с широким красным, налитым кровью лицом и хитрыми, недобрыми глазами. Она выскользнула за дверь и, когда Елизавета вышла из лавочки, заговорила с ней.

– Я тоже умираю

с голоду, маленькая барышня,- сказала она хриплым голосом.-Почему-то богатые нечасто думают о несчастных. Дайте мне что-нибудь, пожалуйста, маленькая барышня,- плаксивым тоном прибавила она.

Елизавета посмотрела на нее чистыми невинными глазами и с выражением глубокого сострадания.

– Мне очень жаль вас. Может быть, та бедная женщина даст вам что-нибудь из корзинки.

Да мне нужны деньги, только деньги,- бесцеремонно заявила нищая.

– У меня денег не осталось,- ответила Елизавета.- Но я опять приду.

А мне теперь деньги нужны,-настаивала нищенка.

Она алчно окинула вышитую бархатную, отделанную мехом накидку Елизаветы.

– Красивая накидочка,- усмехнулась она.- И, конечно, у вас есть еще другая.

И краснолицая женщина рванула накидку, но застежки не оборвались, как она надеялась.

– Вы хотите взять ее, потому что вам холодно? Правда?
– спросила Елизавета кротким, невинным тоном.- Я вам отдам ее. Вот возьмите.

Если святая Елизавета не побоялась в мороз оказаться полураздетой, почему же и ей не отдать свою накидку?

В одно мгновение она расстегнула крючки и скинула с себя накидку. Женщина схватила ее и ушла, даже не попрощавшись и не поблагодарив за подарок.

Эта странная торопливость и грубость изумили и почти испугали Елизавету. Но она заставила себя быстро оправиться и пошла к ступеням, где сидела бедная женщина с детьми. Холодный ветер пронизывал насквозь, тяжелая корзина оттягивала руку.

Когда Елизавета завернула за угол, свирепый ветер налетел на нее и едва не свалил на землю.

И она, скорее всего, упала бы, если бы в это время с ней не поравнялись два прохожих, один из которых успел подхватить ее. Это был очень высокий господин в элегантном меховом пальто и кожаных перчатках. Елизавета слабым голосом произнесла слова благодарности.

Услышав звук ее голоса, второй прохожий громко вскрикнул и нагнулся к ней.

– Елизавета! Елизавета!

Елизавета подняла глаза и тоже вскрикнула. Перед ней стоял дядя Бертран, а его спутником, который не дал ей упасть, был доктор Норис.

На мгновение они оба, казалось, онемели от ужаса. Потом Бертран де Рошмон схватил ее за руку. Он пришел в такое волнение, что совсем перестал походить на того веселого, шутливого насмешливого господина, которого привыкла видеть Елизавета.

Что это значит?
– закричал де Рошмон.- Что ты делаешь одна почти ночью в этом .ужасном месте? Зачем ты сюда пришла? Что у тебя в корзинке?