Чудо-планета - пасека деда!
Шрифт:
— Особое задание вот в чем, — он подошел к нам с охапкой сена. — Сначала пройдете по рядам и выберете лекарственные травы. Смотрите, зверобой — нежного желтого цвета. Шалфей — темно–синий. А вот Душица — жирно–голубая. Пижма — бутонами на крепком, как проволока, стебле… Усвоили? Наберете партию и садитесь в тенек под яблоню. Связывайте траву в небольшие пучки. Вот вам шпагат. Я разрезал его на одинаковые куски. Да будьте повнимательнее, чтобы в одном пучке не оказались разные травы. Понятно задание?
— А что тут сложного? — деловито отозвался я.
—
Мы смутно представили копны на склоне горы. В книжке мы видели их только на лугу. Но не стали досаждать деда расспросами. Да он и не собирался рассусоливать. Объяснив нам задание, пристроился к мужикам, по-молодецки завжикал косой.
Перед обеденным перерывом дед проверил нашу работу: — Все верно сробили. И навязали богато — сто тридцать пучков! Всю зиму будем отвары попивать, здоровья набирать.
После обеда мы с Витькой поднажали: связали еще сто сорок снопиков. Дед был доволен. Когда вернулись на пасеку, он велел бабушке покормить нас раньше остальных. И разрешил идти спать, не дожидаясь взрослых. Мы послушались и свалились замертво.
На другой день снова проспали подъем. Проснулись, когда взрослых уж и след простыл. Мужчины ушли на покос, бабушка с мамой — на огород. На столе был накрыт полотенцем завтрак. Рядом лежала записка, написанная мамой: «Дед не велел вас будить. Полдня отдыхайте. После обеда пойдете с ним копнить сено».
ПОСЛЕДНЯЯ КОПНА
Папе с товарищами не понадобилось и шести дней, чтобы на всем склоне уложить траву в валки. Они разбегались извилистыми змейками во все стороны. И с каждым днем их становилось все больше и больше. Наше звено не поспевало за косарями. Дед одно их нахваливал. Он не раз отмечал, что мужики как на подбор: крепкие и работящие. Вот что значит деревенская закалка.
Пройдя последнюю ручку по верхушке хребта, косари спустились вниз. Там, у основания склона, был наш стан, под пышной березой. Повесив косы на ее сучья, они передохнули в тени. Затем, прихватив вилы и грабли, поднялись к нам.
— Нашего полку прибыло! — приветствовал их дед.
— Смотрим, подзашились вы, братцы! Решили выручить, — заметил отец.
— Помощь принимаем, — не заставил ждать с ответом дед. — Теперь копны пойдут как грибы в дождливую погоду.
И действительно, работа закипела. Мы с Витькой едва успевали выполнять задание, подгребать к копнам остатки сена.
К концу третьего дня была поставлена последняя копна. Отец с товарищами обступили ее, прихлопывая по макушке вилами. Косари теперь напоминали хоккеистов, радостно взмахивающих клюшками, образуя кучу малу, когда в ворота соперника забивается шайба.
А дед, опершись на грабли, будто тренер, наблюдал. Едва они угомонились, он поднял грабли к небу:
— Шабаш! Славная погодка, как по заказу постояла…
—
Мы с Витькой будто того и ждали: сорвались с места, как угорелые. С вершины покос виден как на ладони. По выбритому косами склону громоздились островки: деревья, кусты, кочки и копны сена. Мы дважды пересчитали копны. Довольные, припустили вниз.
— Сколько? — первым спросил дед, едва мы вернулись.
— Семьдесят две, — по старшинству доложил братишка.
— Стало быть, я угадал! — сказал дед. — Выходит, поставим пять добрых стогов.
— Глаз — алмаз! — похвалил Михаил Данилович.
— И не верится, что за девять дней столько наворочали?! Кажись, так ударно мы еще не косили, — подытожил дед.
— Витя с Ваней виновники! — заметил Борис Андреевич.
— Верно, они хорошо подсобили, — согласился дед.
— Стога завтра начнем ставить? — поинтересовался Витька.
— Нет, брат, копны должны слежаться, — принялся объяснять дед. — Пока их невозможно свозить, рассыпятся. Пусть себе постоят. А мы мед откачаем. Но завтра отдохнем. Разве не заслужили мы денек? Погоняем форель в Бахтиярке, а уж послезавтра примемся мед качать.
— Рыбалка от нас не убежит, — возразил Сергей Федорович. — Работать так работать. Давайте сперва мед откачаем. А там видно будет.
Дед не стал возражать.
ОТКАЧКА МЕДА
После сенокоса на деда, как нам показалось, напала лень. Солнце уже поднялось над горой, а он и не думал идти на пасеку. Отец с товарищами тоже занимались кто чем. Дед точил странные кривые ножи. Я сроду таких не видел. Мы с Витькой надоедали ему одним и тем же вопросом:
— Когда же начнем мед качать?
— Беда мне с вами, — отбивался он от нас. — Дайте пчеле облетаться.
До нас не сразу дошло, что это означает. А объяснялось все просто: когда солнце обогреет землю, пчелы летят за медом. Да так увлекаются, что меньше всего реагируют, если человек появляется на пасеке. Дед хорошо знает, когда лучше всего открывать ульи и забирать рамки, наполненные медом.
Наточив ножи, дед наведался на пасеку. На обратном пути зашел в омшаник, погремел там, что–то переставляя с места на место. Вернулся к дому. Присел, как всегда, на крыльце. Обшарил глазами противоположный склон. Наконец громко распорядился:
— Пора снаряжаться, мужики! У пацанов уж терпенье лопнуло.
— И мы, признаться, заждались, — отвечал за всех Михаил Данилович.
Вслед за дедом все подались в омшаник. В одной из его половин — просторном, прохладном помещении, — в правом углу у окна была установлена медогонка. Она походила на огромный металлический цилиндр. Внутри его — специальное устройство, в которое вставляются рамки с медом. Начинаешь крутить за ручку — устройство вращается по ходу часовой стрелки и мед выкачивается из рамок, отекая по стенкам на дно сосуда. Потом через кран мед сливают в посуду: ведра, бачки или фляги.