Чудо в аббатстве

Холт Виктория

– Это необычно - монахи, воспитывающие ребенка!

– Может быть, нам поселить его у какой-нибудь женщины, чтобы она ухаживала за ним? Может быть, твоя добрая жена могла бы взять его и воспитывать здесь?

Я хотела запротестовать, но вовремя остановилась. Я не хотела, чтобы мальчик был здесь. Это был мой дом - здесь властвовала я! Если придет он, люди будут замечать больше его, а не меня.

– Но, без сомнения, он предназначен оставаться в Аббатстве, - сказал отец.
– Он был послан именно туда.

– Ты говоришь правду. Но мы

рассказывали тебе о наших опасениях. В Аббатстве чувствуется какое-то беспокойство, которого не было раньше. Мы приобрели мирские блага, но потеряли покой. Клемент и Арнольд, как я уже говорил, соперничают. Брата Амброуза мучают соблазны. Он сказал Якову, что не может противостоять этому. Он говорит, что дьявол постоянно рядом, что плоть держит верх над его духом... Он умерщвляет плоть, но все напрасно. Он постоянно нарушает обет молчания. Иногда я думаю, он должен уйти в мир. Он находит утешение в мальчике, который любит брата Амброуза, как никого другого.

– Он дарован вам как благословение Божие. Поймите это. Аббатство было основано триста лет тому назад человеком по имени Бруно. Он стал святым; теперь в Аббатстве есть другой Бруно, и оно опять процветает, как и в начале. Этот маленький Бруно избавил вас от тревог, и ты говоришь, что он - утешение для брата Амброуза.

– Но все же он еще очень мал и ведет себя как ребенок. Вчера брат Валериан нашел его уплетающим горячие пирожки, которые он украл с кухни. Брат Валериан был разгневан. Святое Дитя - и ворует! Потом Клемент сказал, что это он дал ребенку пирожки, и Валериан заметил, как тот заговорщически подмигнул мальчику. Ты видишь...

– Невинная шалость, - сказал отец.

– Невинная.., украсть.., солгать?

– Но ведь эта ложь свидетельствует о доброте Клемента.

– Раньше он ни за что бы не солгал. Он толстеет. Он слишком много ест. Я думаю, он и мальчик едят вместе в пекарне. А в погребах Арнольд и Юджин постоянно пробуют свое пиво. Я видел, как они выходили оттуда раскрасневшиеся и веселые. Они даже хлопали друг друга по спине, забывая об одном из наших правил, - никогда не прикасаться к другому человеку. Мы меняемся, меняемся, Уильям. Мы стали богатыми, стали потакать своим желаниям. Мы же не для этого ушли от мира.

– Сейчас хорошо быть богатым. Но правда, у нескольких монастырей забрали их сокровища, чтобы построить королевские колледжи в Итоне и Кембридже.

– Да. Это истина и то, что говорят о слиянии мелких монастырей с более крупными, - ответил брат Яков.

– Тогда для вас хорошо, что аббатство Святого Бруно стало одним из самых больших - Наверное, так. Но мы живем в неспокойное время, и короля окружают беспринципные министры.

– Тише, - сказал отец.
– Думай, прежде чем говорить так.

– Сразу видно, юрист, - ответил брат Иоан.
– Но мне тревожно - даже больше, чем в тот день, когда я просил чуда. Короля замучила вдруг появившаяся совесть - он законно хочет избавиться от стареющей жены и взять ту, которую называют ведьмой и сиреной.

– Ему не дадут

развода, - произнес отец.
– Королева по-прежнему будет его супругой, а та женщина останется, как и сейчас, - наложницей.

– Да будет так, - сказал брат Яков.

– А ты слышал, - продолжал отец, - говорят, что сейчас та женщина больна и ее жизнь в опасности, а король близок к помешательству из-за боязни потерять ее?

– Ее смерть избавила бы многих людей от больших неприятностей.

– Разве вы не молитесь об этом чуде, братья?

– Я больше никогда не буду просить чудес, - сказал брат Иоан.

Они продолжали говорить о делах, мне абсолютно непонятных, и я задремала. На этот раз меня разбудил голос матушки. Она пришла в сад в большом возбуждении.

– Дурные новости, Уильям, - сказала она.
– Кузина Мэри и ее муж умерли от чумы. О, дорогой, это трагедия.

– Далей, дорогая, это действительно ужасные новости. Когда это случилось?
– спросил отец.

– Недели три тому назад. Кузина умерла первой, через несколько дней - ее муж.

– А дети?

– К счастью, сестра отослала их к старой служанке, которая вышла замуж и жила в нескольких милях от них. Эта служанка и прислала гонца с известием. Она хочет знать, что будет с маленькими Рупертом и Кэтрин.

– Боже мой, конечно, они должны поселиться у нас, - сказал отец.

Так Кейт и Руперт появились в нашем доме.

***

Все изменилось. В доме стало много детей. Я была самой младшей, Кейт была на два года старше меня, Руперт - на два года старше ее. Сначала я возмущалась, потом начала понимать, что с приездом моих кузины и кузена жизнь стала интереснее, хотя и не такой спокойной.

Кейт была красивой даже тогда, хотя и слишком пухленькой. У нее были рыжеватые волосы, зеленые глаза, бархатистая кожа с брызгами веснушек на переносице. Она была очень тщеславна, даже в семь лет знала, что хороша, и очень беспокоилась по поводу веснушек. Ее мать пользовалась лосьоном от веснушек, потому что у нее была такая же светлая кожа, и Кейт тайком брала его. А теперь она не могла этого сделать. Она знала больше меня, была резкой и практичной, но, несмотря на разницу в два года, я опережала ее по греческому, латыни и английскому, которые изучала с трех лет, что, я знала, доставляло большое удовлетворение моему отцу.

Руперт был спокойнее Кейт; можно было подумать, что она старшая, но он был намного выше и стройнее, тот же цвет волос, только глаза почти бесцветные иногда серые, иногда светло-голубые. Я их называла водянистыми, потому что они отражали цвет воды. Он очень хотел угодить моим родителям, старался держаться в тени и вообще относился к тем людям, которых не замечали. Отец предполагал дать ему образование юриста, тогда после окончания Оксфорда тот смог бы работать в одной из "Судебных корпораций" Англии, как это сделал отец, но Руперт увлекался землей, любил сенокос и в это время становился таким оживленным, каким мы никогда его не видели.