Чудо в аббатстве

Холт Виктория

– Монахи. Глупые старики, которые живут в монастырях, часами стоят на коленях и молятся. У них, наверное, очень болят колени. У меня в церкви болят колени. Они живут на хлебе и воде и всегда говорят Богу, какие они грешники, как будто Он сам не знает! Они носят волосяные рубашки. Фу! Я люблю шелк, атлас, золотые ткани. Когда я вырасту, я всегда буду носить шитые золотом одежды, а может, как ты думаешь, серебряная ткань подойдет мне больше?

Я не знала, о чем брат Иоан и брат Яков говорили с моим отцом, но я была уверена, что их беседа

была полна дурных предчувствий, в ней не было непринужденности.

Вскоре Кейт развеяла мои страхи. Жизнь для нее была игрой. И должна стать таковой для меня, так считала она, Кейт. Она многое разузнала. Она сказала мне, что Джим, главный конюший, у которого были жена и шестеро детей - они жили в небольшом домике на наших землях, - тайком уходил в лес, чтобы встретиться с Бесс, одной из горничных, и она видела, как они лежали в папоротнике.

– Ну и что она собирается делать?
– спросила я. Скажет ли моему отцу или жене Джима? Кейт прищурилась:

– Я никому не скажу, только тебе.., а ты не в счет. Я просто запомню. Это будет полезно, когда я захочу воспользоваться этим.
– Потом она рассмеялась.

Она любила власть. Она хотела управлять нами, как кукольник своими куклами, которые он показывал нам в Рождество, когда приходил с актерами.

А потом она заинтересовалась мальчиком. Однажды, когда я сидела под деревом в вишневом саду и учила латынь, она пришла ко мне. День был замечательный, и я решила, что лучше заниматься на воздухе.

– Отложи эту глупую старую книгу, - приказала Кейт.

– Она совсем не глупая, Кейт. Ее очень трудно читать, это правда. Я должна сосредоточиться.

– Ерунда!
– воскликнула Кейт.
– Я хочу что-то показать тебе.

– Что?

– Сначала ты поклянись, что никому не скажешь. Клянись.

– Клянусь.

– Подними руку кверху и клянись всеми святыми и Пресвятой Божьей Матерью.

– О, Кейт, это звучит кощунственно.

– Клянись, или я ничего тебе не скажу. И я поклялась.

– Теперь пойдем, - сказала она.

Мы вышли из сада и через лужайку направились к той каменной стене, обвитой густыми зарослями плюща, которая отделяла нас от Аббатства. В одном месте Кейт отодвинула плющ в сторону, и, к моему удивлению, показались очертания двери.

– Я заметила, что плющ выглядел так, будто его уже потревожили, - смеясь, сказала она.
– Обследовав стену, я нашла дверь. Ее трудно открыть. Надо толкать. Давай, помоги мне.

Я подчинилась. Дверь протестующе заскрипела и открылась. Кейт ступила на землю Аббатства.

Я стояла по другую сторону двери.

– Нам нельзя этого делать. Это чужое владение. Она засмеялась:

– Конечно, я знала, что ты трусиха. Вообще не знаю, почему я вожусь с тобой, Дамаск Фарланд. Но я уже входила в дверь, а когда прошла, плющ вернулся на прежнее место и закрыл ее. Я огляделась, думая, что в Аббатстве все совсем по-другому. Но трава была такая же сочно-зеленая,

на деревьях вот-вот распустятся листья. Никто не догадывается, что мы стоим на земле, которая всегда казалась священной.

– Идем, - сказала Кейт, схватив меня за руку, и смело пошла по траве. Я нехотя следовала за ней. Мы шли между деревьями. Внезапно она остановилась, потому что перед нами предстали серые стены Аббатства.

– Дальше лучше не ходить. Они могут увидеть нас и догадаться, как мы вошли. Они могут заколотить дверь. А это не годится, потому что я намерена приходить сюда, когда захочу.

Мы вернулись под укрытие кустарника и сели на траву. Кейт внимательно следила за мной, точно зная мое состояние и желание вернуться, потому что мне не хотелось быть там, где находиться не полагалось.

– Интересно, что бы сказали эти заплесневелые старики Иоан и Яков, если бы нашли нас здесь?
– спросила Кейт.

Раздавшийся сзади голос напугал нас до смерти:

– Они посадили бы вас в подземную тюрьму, подвесили бы за руки и оставили бы так до тех пор, пока ваши руки не оторвались и вы бы не упали на землю.., мертвые.

Мы обернулись - позади нас стоял мальчик.

– Что ты здесь делаешь?
– строго спросила Кейт. Она не вскочила на ноги, как я. Она просто сидела, спокойно глядя на него.

– Ты спрашиваешь об этом меня?
– надменно спросил мальчик.
– Это забавно.

– Ты не должен подкрадываться к людям, - сказала Кейт.
– Это может напугать их.

– Особенно, если они находятся там, где не должны быть.

– Кто сказал, что не должны? Двери Аббатства всегда открыты!

– Для тех, кто живет в бедности, - ответил мальчик.
– А, чего не хватает вам?

– А мне всегда не хватает.., чего-нибудь особенного.., чего-нибудь интересного. Жизнь такая скучная.

Меня бросило в жар от возмущения, рассердили ее слова о жизни в нашем доме и ее неблагодарность.

– Мои родители очень хорошо к тебе относятся, - сказала я.
– Если бы они не взяли тебя к нам... Кейт деланно рассмеялась:

– Мой брат и я не нищие. Твоему отцу хорошо платят за то, что он управляет нашим имением. К тому же он все-таки родственник.

Мальчик перевел взгляд с Кейт на меня, я почувствовала, как мной овладевает странное чувство экзальтации. Я вообразила, как ангелы положили его в рождественские ясли и какое великое предназначение ожидает его. Как ни мала я была, но поняла, что это просто мальчик. Он держался отчужденно, возвышенно-высокомерно, казалось, сознавал разницу между собой и обычными смертными. Кейт вела себя так же, но то было следствием ее красоты и энергии. Хотя меня мучили предчувствия, я обрадовалась, что Кейт нашла дверь в стене и таким образом дала мне шанс увидеть мальчика так близко. Он казался намного старше меня, хотя между нами было меньше года разницы. Он был выше Кейт и мог подчинить даже ее.