Чудовище
Шрифт:
А еще запомнил многообещающее:
– Дай только утра дождаться и на первом же аукционе...
И как же не хотелось, чтобы это утро наступило. Потому, что именно тогда на Тейе, когда на плече появилась уродливая отметина, которая жгла и болела, даже через слой анестетика, до Ская дошло, что назад дороги уже нет. И просить прощения надо было раньше. Не играть в гордого и независимого. Не строить из себя непонятно кого, а научиться признавать свои ошибки и принимать свою вину. Легче бы было. И не попал бы тогда, действительно с первыми лучами солнца, в рабский барак на открытые торги в качестве живого товара. Даже сейчас Скай и то вспоминал обо всем, как сквозь пелену, а тогда вообще казалось - на голову черную тряпку накинули и
Когда на помост выпихнули, когда раздеться приказали, растерялся до невозможности, даже плакать пытался. Но никому и дела не было до его слез. Это тоже запомнил. Таких, как Скай десятки на торгах, и у каждого уже не имя, а номер на выходе с помоста... Номер. Это тоже слишком больным было.
Продали его слишком быстро. Седоволосый снабженец с Авроры заплатил семь галаксов за Ская, купив для работы на табачной фабрике. В ловких руках таких вот мальчишек фабрика нуждалась... Взрослые с упаковкой с конвейера не справлялись. Но для Ская все едино было - хоть фабрика, хоть тюрьма. Понял - воля закончилась. Детство тоже закончилось.
А отчим, подписывая документы, получая за Ская золотые, лишь довольно ухмыльнулся и добавил, что пусть хоть так жизнь научит взрослых уважать и ценить тех, кто куском хлеба обеспечивает.
Жизнь действительно научила. Много раз и после.
Поэтому и думал Скай, что лучше б гордыню свою усмирил и выпросил бы, вымолил прощение. Слишком уж страшной настоящая жизнь получалась.
И по утрам, с трудом просыпаясь в бараках, одуревая уже от вечного недосыпа и усталости, Скай бояться новый день начал, слишком хорошо понимая, что будет дальше. Тяжелая работа впроголодь, бесконечный конвеер, постоянные тычки да затрещины от мастера, унижение и... боль. Боль поселилась постоянная и никуда уходить не собиралась. И рассвет четко с новой болью ассоциировался.
А сейчас... Новый день нес совершенно иное значение. И рассвет уже не пугал, а, наоборот, завораживал. Слишком красивым был. Неожиданно добрым... Ласковым... Скай никогда не думал, что солнце может таким быть. Не обжигать кожу, не высушивать губы, не забирать последнюю влагу, а быть вот таким, как с утра, когда оно показывалось из-за высокого холма. Или таким, каким солнце было на закате. Таким, каким солнце Скаю господин показал. На Эрика солнце на закате было похоже. Тоже доброе. Надежду дарившее...
Скай мог неподвижно, замерев у панорамного окна без движения, просто наблюдая за просыпающимся утром, стоять до тех пор, пока не слышал шаги Эрика в коридоре. Только тогда, улыбался солнцу и новому дню, кивал головой и выходил здороваться с хозяином, помня о той надежде, которую ему солнце пообещало.
А Эрик...
Хоть и думал Скай, что втайне от господина в гостиной рассветы встречает, все совсем по-другому было.
Наблюдал Эрик и за ранними пробуждениями Ская. И за тем, как стараясь быть бесшумным, парень в гостиную шел, и за тем, как он на рассвет смотрит. И как плачет, тоже Эрик видел. И как стоит возле стекла, руками лицо закрывая...
И сколько раз вот так, наблюдая, за этот месяц, что Скай жил в доме, Эрик хотел отбросить гордость и подойти хотя бы просто по плечам погладить, утешая. Но не мог себя заставить. Боялся, что нарушит границу того маленького островка свободы, который Скай даже в ущерб сну для себя выкроил. Смотря на солнце, Скай действительно вольным был. И хоть и плакал, хоть и переживал, но уже без той страшной обреченности, без того страшного равнодушия, которое Эрик помнил. Но понимал - не выдержит. Вмешается и постарается помочь. Потому что слишком больно было смотреть на то, как плачет человек, умеющий своими объятьями и теплом утешать,и исцелять, и дарить надежду.
Комментарий к Утро
не вычитано. исправляю в процессе.
==========
– На Магрибе тоже было красиво. Я помню. Только там солнце не за горизонт уходило, а медленно затухало - маленькое искусственное светило. Фео. Его по расписанию выключали. И моря не было. Вообще. Магриб - маленькая планетка, всего-то одна община и множество ферм по периметру. Поля за городом от горизонта к горизонту. У нас домик был за городским валом в квартале для пришлых... Но мне даже нравилось так жить - солнце казалось и просыпается, и засыпает совсем рядом. Меня маленького отец на плечи сажал и выходил за город специально солнце провожать. Он говорил, родился на планете, где есть настоящие закаты, и солнце золотого цвета ходит по синему небу от одного края к другому, и люди живут совсем иначе - свободно - каждый может летать от звезды к звезде даже без одобрения общины. Я тоже хотел улететь с Магриба, дурак...
– сказал Скай, глядя в куда-то мимо Эрика в горизонт за панорамное окно.
Эрик вдруг с удивлением понял, что в первый раз за все это время слышит что-то большее о прошлом Ская, чем просто "я тарелки да чашки за клиентами собирал". О жизни своей Скай рассказывать Эрику пытается. Но слишком сложно первые слова даются. Даже с чего начать не знает.
Ох, сколько раз за четыре недели Эрик именно это и пытался выяснить. Специально даже провоцировал, уже не в силах молчание терпеть.
Хоть, конечно, и не совсем молчанием ответы Ская были. Должен же был на вопросы хозяина отвечать. Но кроме названия пары планет или совершенно случайно в разговоре раз или два промелькнувших фактов о работе то в прачечной, то в баре, Скай просто уходил от большого и развернутого ответа.
А Эрик от любопытства уже и купчую вдоль и поперек изучил, и даже пытался у дона Орвина узнать, где тот парня купил.
Но в купчей, кроме того, что родился Скай вольным, но был продан на Тейе в шестнадцать, и перечня названий планет, имен хозяев и сроков контрактов, ничего больше не было. Не напишут же в официальной бумаге, как именно жилось Скаю и сколько всего хлебнуть пришлось.
А дон Орвин, слишком быстро беседу окончив, сказал, что глупостью было такого раба покупать - думал помощником на балах и застольях станет, а оказалось, что с публикой работать не умеет вообще.
– Мне его совсем по дешевке предложили, тоже избавиться очевидно хотели. Я на курорте отдыхал на Майе. В баре увидел, он напитки готовил, столики обслуживал. Понравился. Он такой... смазливый. Я пьян был, ну и с управляющим разговорился на боя показав, что купил бы его, если б цена приемлемой оказалась. А управляющий, тут же раба к себе в кабинет позвав, сделку и оформил. Я когда протрезвел, понял, какую глупость совершил. Надо было сразу хоть проверить кого покупаю. А то... Морда у него, да - красивая, но и толку? Деревянный. И в постели такой же... Нет, не возражает, только лежит под тобой, как бревно, и трахать совершенно неинтересно. И гости мои жаловались постоянно. Они ж тоже на красивую мордашку во время приемов внимание обращали, а дальше все сплошным разочарованием было. Он мне даже условия ставить пытался, представляешь? Говорил, что в доме, что угодно делать согласен, хоть черную работу, лишь бы его к гостям не отправляли. А какая, к черту, черная работа, если у меня даже подвал и мусоропровод давно автоматизированы? Если мне невольники и нужны - то только для развлечения гостей, потому что не додумались еще бота сделать, который и в глаза улыбаться будет, и стонать томно под господином, и еще об императорской поэзии поговорить сможет. А зря... Бешеный спрос был бы. Я боя пару раз наказал, чтоб понятно ему стало, но... Бесполезно - от людей действительно шарахается, два слова сказать не может, ни даму развлечь не умеет, ни кавалера. Ты же сам понимаешь, кто для моего замка развлечений был нужен. А он... Да и староват оказался. У меня мальчики-девочки максимум до двадцати, чтоб молодостью светились. Зряшная покупка. Радовало хоть то, что недорогая. И если бы ты как внезапно не решился его купить, я бы не посмел такой плохой товар предложить.