Чукотка
Шрифт:
В такие моменты глаза Ульвургына блестели.
Теперь он держал в руках штурвал, устремив свой острый взор туда, где показались моржи.
"Октябрина", круто повернув, взяла курс к американскому острову. Вдали еле-еле виднелись кувыркающиеся на воде моржи. Казалось, что Ульвургын перестал дышать.
Вскоре стало хорошо видно маленькое стадо - пять моржей. Расстояние между нами уменьшалось, и мы быстро настигали их. Моржи один за другим то, взмахнув задними ластами, проворно скрывались в воде, то вновь выныривали в другом месте.
Вдруг Таграй и Эвненто разом повернулись и одновременно дали два выстрела.
– Малый ход!
– закричал Ульвургын так, словно на шкуне случилась авария.
– Малый ход!
– передала девушка-ликвидатор в люк машинного отделения.
Спокойствие и беспечность, недавно царившие на шкуне, вдруг превратились во всеобщую настороженность.
"Октябрина", вздрогнув всем корпусом, замедлила ход. И сейчас же около борта показалась огромная, с белыми бивнями, голова моржа с большими губами, покрытыми твердыми, щетинистыми усами. Голова моржа походила на обрубок, на старый пень.
Морж яростно хрипел, фонтанировал густой ярко-красной кровью и глядел на шкуну бессмысленным взглядом.
Было очень легко послать еще пулю, но стрелки стояли с опущенными ружьями. Наповал убивать нельзя: морж сразу же потонет, как камень.
Лишь Миткей, насторожившись до предела, вытянулся во весь рост и, высоко подняв над своей головой палку, приготовился метнуть в моржа гарпун.
Он глядел в упор на моржа, морж - на него. И в тот момент, когда морж, взмахнув ластами, обнажив широченную темно-коричневую спину, собрался нырнуть, Миткей в одну секунду с силой всадил в него гарпун.
С невероятной быстротой по палубе заскользил длинный ремень, увлекаемый раненым моржом. Два ликвидатора, торопливо перебирая ремень, ускоряли его выход с палубы. Один подхватил тюлений мешок, наполненный воздухом, и выбросил его вслед за ремнем в море.
Мешок-поплавок скрылся сразу же, но тут же всплыл и, шлепая по воде, стал удаляться от шкуны. Морж был загарпунен. "Октябрина" стояла в луже крови.
Через некоторое время морж опять показался. Таграй, следивший за ним по поплавку, прицелился в голову. Раздался выстрел. Поплавок на миг опять затонул и, всплыв, остановился неподвижно.
– Готово!
– крикнул Таграй по-русски, стирая с лица пот, выступивший от большого напряжения.
"Октябрина" медленно проходит мимо поплавка, и в прозрачной, чистой воде моря видно, как висит на ремне огромная туша моржа. Но этот морж сейчас уже никого не интересует. Все устремили свои взоры в разные стороны, разыскивая четверку уплывших моржей, чтобы сообщить Ульвургыну направление. Ульвургын и сам зорко следит. Одновременно раздаются голоса:
– Вон, вон они!
– Полный ход!
– Полный!
– прокричала девушка, дежурившая у люка.
Оставив убитого моржа на поплавке, "Октябрина" понеслась
В разных местах на поверхности моря торчало пять тюленьих поплавков. Погруженные наполовину в воду, они были похожи на кочки в тундре. "Октябрина" подошла к одному из них.
Таграй настроил ручную лебедку, и под радостные крики на палубу медленно вползла огромная, тонны на полторы весом, туша моржа. Распластавшись по палубе, морж лежал вверх вспухшим рыже-пятнистым животом.
Довольно посмеиваясь, стоял здесь Ульвургын.
– Это капитан, - сказал он про моржа.
Ликвидаторы тоже сияли от радости и быстро точили ножи о булыжные камни. Как давно не испытывали они такого удовольствия: разделать тушу моржа! Они сразу превратились в охотников-зверобоев. Прекрасно зная анатомию моржа, засучив рукава, одни ловко надрезали по суставам и отделяли куски мяса килограммов по пятьдесят. Другие волокли эти куски в трюм.
Разделав одного моржа, шкуна перешла к другому поплавку. С исключительной сноровкой и быстротой ликвидаторы разделали все пять туш. Ликвидаторы не рассчитывали на какую-нибудь долю от этой охоты. Они работали ради удовольствия. Ведь так давно они не занимались любимым делом!
Свободный трюм "Октябрины" почти наполовину завалили мясом.
Миткей ведерком на веревке черпал воду и смывал кровь с палубы. Крови было много.
– Чисто надо делать! Чисто!
– говорил Ульвургын, и в его словах чувствовалась забота о шкуне, которую вверили ему в его полное распоряжение.
Вразвалку он подошел ко мне.
– Теперь в колхоз можно не ехать. За мясом хотели ехать. Мясо - для кульбач, - сказал Ульвургын.
– Наш колхоз написал договор с кульбач. Пятьдесят копеек килограмм. Ревизор, сколько будет килограммов?
– Я думаю, четыре тонны, а может, больше, - ответил Тмуге.
От удовольствия Ульвургын крякнул.
Может быть, поэтому Ульвургын был в самом приятном расположении духа. Он расхаживал по палубе шкуны, как хозяин. Он щупал каждую веревку, перевязывая узлы, показавшиеся ему плохо завязанными, и на ходу разговаривал:
– На байдаре так далеко не пойдешь за моржами. Если пойдешь, больше одного моржа не положишь. А людей - гребцов - надо больше, чем на шкуне. Хорошая "Октябрина", - говорил он ласково, и казалось, он хочет погладить ее, как умную собаку-вожака.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ
С севера потянул легкий ветерок. По морю побежала рябь.
– О-хо-хо!
– хлопая себя по лицу ладонью, сказал Ульвургын.
– Хороший ветер. Быстро пойдем!
Ульвургын крикнул Миткея, и они втроем с Таграем вздернули паруса. Огромные полотнища наполнились ветром, и "Октябрина", пригнувшись носом к воде, словно обнюхивая дорогу, пошла под двойной тягой, взяв курс в пролив, к острову Аракамчечен, где стояли чукотские и эскимосские селения - родина двух ликвидаторов.