Чужак из ниоткуда 5
Шрифт:
Таковой на самом деле она и была.
— Это даже на протест не тянет, — сказал Сернан. — Наши хиппи хотя бы всеобщую любовь проповедуют и травку курят. А эти? Животный и даже растительный образ жизни, отказ от работы и вообще любых человеческих стремлений… Бр-р, — он передёрнул плечами. — Нет уж, увольте. Не интересно. Говоришь, детей у них забирают, когда те рождаются?
— Да, — подтвердил я. — За каждой «стаей» ведётся наблюдение, они все на учёте.
— И правильно делают, — заключил Сернан. — Нельзя таким людям детей оставлять.
— Самое
— Не умеют или не хотят? — спросил Быковский.
— Эта способность пропадает, когда человек уходит в «стаю» и становится «ушедшим». Как и все другие наши способности и умения. Включая умение входить в орно, видеть в темноте, лечить и лечиться, и многое другое.
— Удивительно, — сказал Быковский. — Вниз по лестнице эволюции. Добровольное схождение.
— Что-то вроде этого, — кивнул я. — Многие, кстати, не выдерживают, бросают «стаи» и возвращаются к нормальной жизни. Правда, на их место приходят другие, но общая тенденция положительная. Количество «ушедших» с каждым годом уменьшается.
Глава двадцать третья
Джиа. Прощание. Космоверфь. И снова «Горное эхо». Кем быть?
С Джиа за всё время, что мы провели на Гараде, я встречался ещё дважды.
Скрывать не стану, тот день и ночь, которые мы провели у неё дома, запомнились мне надолго, я был не прочь повторить. А вот она, как выяснилось, не слишком к этому стремилась.
Мы как раз вернулись из долгой поездки по Гараду, я позвонил, и мы договорились поужинать в городе.
Всё получилось, как в плохих голливудских фильмах.
Нет, ужин вышел прекрасный. Жаркое из искусственного мяса, которое было вкуснее и нежнее настоящего, три вида салатов, бутылка хорошего красного сухого вина, чудесный десерт, живая музыка и тёплый вечер Новой Ксамы на веранде ресторана.
Но вот потом…
Я проводил её домой, будучи почти уверенным, что она меня пригласит, и мы замечательно проведём эту ночь.
Не пригласила.
Остановилась на пороге, повернулась, приложила палец к моим губам, когда я потянулся её поцеловать.
— Прости, Серёжа, — сказала. — Ничего у нас не получится.
— Почему? — я даже немного растерялся.
— По самой простой причине. Я старше тебя больше, чем в два раза. Фактически гожусь в матери. Это никуда не годится.
— Да ладно, — сказал я. — Какой ещё возраст? Ты же гарадка, и останешься молодой ещё десятки и десятки лет. Как и я, к слову. Здесь что-то другое.
— Догадливый, — вздохнула она. — Хорошо, давай прямо. Я тебя не люблю, Серёжа. С тобой было прекрасно, я буду тебя вспоминать, но не люблю. Да и ты меня не любишь. Одна только страсть и дружеская приязнь, которую в данном случае легко перепутать с любовью. Так ведь?
— Любовь не всегда возникает с первого взгляда, — упрямо сказал я. — Иногда ей нужно дать
— Не в нашем случае.
— Почему?
— Потому что я не лечу на Землю со второй экспедицией.
— Вот как. Неожиданно. Из-за меня?
— В какой-то мере.
— И в какой же?
— Послушай, юноши настырны и упрямы, я хорошо помню и знаю, а уж юноши с памятью и опытом взрослого мужчины и вовсе могут горы свернуть. Но не надо. Не нужна я тебе, как и ты мне. Нет у нас будущего, пойми. Вот просто минутку постой спокойно и подумай. Не о том, как тебе хочется затащить меня в постель, это вообще к мыслительному процессу не имеет отношения, по-настоящему подумай, с использованием логики.
— Вообще-то имеет, — сказал я. — Ты же биолог, хоть и с приставкой астро, должна понимать, как работает мозг. Нарративное мышление бьёт логическое одной левой. История, да ещё и окрашенная эмоционально, важнее сухой логики.
— Ты можешь воображать себе какие угодно истории, — возразила Джиа. — Но реальность, в конце концов, всё расставит по своим местам. Реальность же такова, что ты землянин, а я — гарадка. Вот скажи откровенно. Ты готов перебраться на Гарад, поселиться здесь навсегда? Если скажешь, что у тебя две родины — Гарад и Земля, и ты готов жить то там, то здесь, я тебе не поверю. Выбирать всё равно придётся. Не говоря уже о том, что регулярное сообщение через нуль-пространство между нашими планетами вряд ли наладится в ближайшие десять, а то и двадцать лет.
Я задумался. Приходилось признать, что Джиа права. Я не был готов перебраться на Гарад. Три года стремился сюда попасть изо всех сил, а когда попал, понял, что хочу обратно, на Землю. Нет, Гарад прекрасен, я счастлив, что он есть и счастлив, что до него добрался. Но… Я землянин. Уже — землянин. И намерен оставаться таковым до конца жизни.
Что ещё?
Предложить Джиа перебраться на Землю?
Ерунда, не предложу. Не потому, что опасаюсь отказа (вот было бы смешно, согласись она!). А по той простой причине, которую Джиа уже огласила. Нет между нами любви. Одна страсть. Утоли её — и всё, дальше пустота. Даже с Кристиной было больше шансов. А перед этим — с Наташей… И, уж тем более, они, шансы, остаются с Татьяной, которая обещала меня ждать. Эй, ты не забыл, что тебя ждут на Земле? Не родители и сестра, не Петров с Бошировым и даже не Леонид Ильич Брежнев, хотя и они тоже.Тебя ждёт замечательная талантливая девочка Таня Калинина. Как там было у неё…
Бросишь меня — я прорасту цветком,
маком багряным, пылающей каплей заката
в полях, где туман проливается молоком,
в пыли у дороги, что на перекрёстке распята.
Может быть, я не проживу и дня,
но гибель моя тебя бесконечно тронет.
Ведь, если другая со смехом сорвёт меня,
я раной кровавой останусь на бледной ладони [1]
Немного наивно, но когда девушке только шестнадцать, это простительно.
Тебя ждут — это главное.