Чужак из ниоткуда 5
Шрифт:
От здания аэропорта к нам уже мчались машины.
Как потом оказалось, торжественная встреча должна была состояться возле здания аэропорта. Там всё уже было приготовлено для этого — трибуна, ковровая дорожка, хлеб-соль, оркестр.
Но Леонид Ильич не выдержал и всё поломал.
— Дик, какого чёрта, — как нам потом рассказали, обратился он к Никсону, который ради такого случая прилетел накануне в Москву вместе с Генри Киссинджером [6]. — Там наши парни прилетели с гостями, а мы, как два надутых индюка будем ждать их здесь, на трибуне?
— Что ты предлагаешь, Лёня? — спросил Никсон.
— Поехали! — махнул рукой Брежнев и начал спускаться с трибуны.
Охрана, секретари, наши семьи (семья Юджина Сернана прилетела в Москву на президентском самолёте Никсона), девушки в национальных русских костюмах и с хлебом-солью едва успели сообразить, что происходит.
Но сообразили и быстро расселись по машинам.
Один оркестр остался на месте в полной растерянности.
Водители завели моторы, и стихийная встреча помчалась к планетолёту.
Первыми по трапу спустились мы: Валерий Быковский, Юджин Сернан и я.
За нами — гарадцы и Малыш.
Встали, ожидая.
Машины затормозили метрах в двадцати от нас, и оттуда начали выходить люди.
Я стоял и улыбался, как дурак, узнавая одного за другим.
Мама, папа, сестра Ленка, Леонид Ильич, Цуканов, Никсон, старина Генри Киссинджер, Петров и Боширов…
— Серёжка!
Откуда-то из-за спин выскочила девушка в легкой джинсовой куртке поверх оранжевого платья, и в кроссовках.
Растрёпанная рыжая грива волос сияла на солнце.
В руках — букет разноцветных астр.
Кто-то из охранников попытался её схватить, но она ловко увернулась и кинулась ко мне.
— Танька! — я шагнул навстречу.
— Вернулся! — она кинулась мне на шею и крепко поцеловала.
— Ура! — крикнул кто-то весело, и мне показалось, что я узнал голос Петрова.
Это был, пожалуй, самый сладкий поцелуй в моей жизни.
Когда он закончился, я приблизил губы к розоватому нежному ушку девушки и шепнул так, чтобы услышала только она:
— Выйдешь за меня замуж?
— С ума сошёл! — вспыхнула она и через полсекунды добавила. — Конечно. Если ты не передумаешь.
Я знал, что не передумаю. Теперь я знал это совершенно точно.
[1] Жаргонное название банкноты номиналом двадцать долларов, на которой изображён седьмой президент США и основатель Демократической партии Эндрю Джексон.
[2] Прозвище Ричарда Никсона
[3] Так называемый «Никсоновский шок» — серия экономических реформ Ричарда Никсона, приведшая к изменению мировой финансовой системы.
[4] Денежная единица на Гараде.
[5] «Песня о Каховке», слова Михаила Светлова, музыка Исаака Дунаевского из кинофильма «Три товарища» (1935 год).
[6] В этой реальности импичмента Никсона не случилось.
Эпилог
Прошло
Всё получилось так, как и было задумано.
Я с отличием окончил экстерном Бауманку, получил звание лётчика-космонавта СССР, и моя жизнь неразрывно была связана с космосом. Тем паче, что звание астронавта вместе с золотым значком и Космической медалью Почёта Конгресса я тоже получил. А также звание почётного гражданина Гарада, что давало мне полное и неоспоримое право участвовать во всех совместных космических (и не только) проектах.
Но в основном, разумеется, космических.
По нескольким причинам.
Основная из которых, что бы я сам себе ни говорил, была любовь к космосу.
Спросите любого земного космонавта-астронавта или гарадского космолётчика, зачем он стремится снова и снова за пределы родной планеты? Уверен, что каждый из них назовёт только одну главную причину: без космоса он не может жить.
Как хороший моряк без моря, лётчик без неба, хлебопашец без нивы, а художник без игры воображения.
Как любой увлечённый человек без объекта своего увлечения.
А говорил я себе много разного, оправдывая своё слабое участие в тех или иных очень важных и значимых проектах.
Например, в создании в Советском Союзе ШНЛ — Школ новых людей. Там, в этих школах, детей учили управлять своим телом, памятью и вниманием так, как учат детей на Гараде.
Учили входить в орно, используя все преимущества этого состояния.
Учили любви и эмпатии.
Учили, что плодотворно работать и творить гораздо интереснее, чем ничего не делать или бездумно прожигать жизнь.
Учили, как долго жить, оставаясь при этом молодым и энергичным.
И многому, многому другому.
Да, таких школ пока было мало, их создание и распространение упиралось не только в нехватку квалифицированных кадров, но и в упорное сопротивление прежней системы советского коммунистического воспитания, давно закостеневшей и находящейся в полном тупике, но упорно не желающей сдавать свои позиции.
Но, тем не менее, они появлялись и успешно работали.
Пока, в основном, только в Советском Союзе, странах социалистического лагеря, на Кубе и в Китае. Но последнее время стали появляться в США, Израиле, Японии, Бразилии. Остальной мир тоже внимательно к ним присматривался — уж больно невероятные результаты демонстрировали выпускники.
Но я не мог посвящать ШНЛ много своего времени. Таланта и любви к детям не хватало. Воспитывать и учить — особое призвание. У меня его не было. К счастью, на Гараде имелось достаточное количество талантливых силгурдов, готовых отправиться на Землю и помочь кровным братьям-землянам воспитать нового человека. Благо, за эти десять лет было построено ещё три нуль-звездолёта. Теперь, включая «Горное эхо» и «Звёздный ветер» их было пять, и рейсы между Гарадом и Землёй стали если не регулярными, то вполне обыденными.