Чужак из ниоткуда 5
Шрифт:
— То есть, в два раза больше, чем советским? — захохотал Сернан, быстро загнув не левой руке два, а на правой четыре пальца.
— Примерно, — пообещал я. — Вы же все такие индивидуалисты, что дальше некуда. Хрен чего докажешь, пока доллар не покажешь.
— Можно подумать, это плохо. А доллар — так и вообще отличная вещь. Очень надеюсь, что его оставят в покое. Я себя как-то лучше чувствую, когда в бумажнике лежит хотя бы пара-тройка «джексонов» [1]
— Не оставят, — пообещал я. — Если мы начнём все те преобразования, которые наметили, то они неизбежно коснуться и мировой финансовой системы.
—
— Интеграция между странами станет ещё теснее, объём международных платежей и промышленного производства, включая производство электроэнергии, резко возрастёт, течение капиталов из одной области в другую ускорится, а значит, доллар постепенно сдаст свои позиции в качестве мировой валюты.
— Не вижу логики, — сказал Сернан. — С чего бы?
— Объясняю. Ваш Хитрый Дик [2] недавно уже изменил мировую финансовую систему, когда отвязал доллар от золота [3] Ну, отвязал и ладно, всё бы так и шло, как задумано. Ваша Федеральная резервная система продолжала бы печатать бумажки под названием доллары и успешно выдавать их за настоящие деньги, поскольку весь мир обслуживал бы ваш внешний долг. Однако сейчас, когда появился новый серьёзный игрок, всё изменится.
— Какой ещё новый игрок? — не понял Сернан. — Гарад, что ли?
— Ну не Юпитер же, — улыбнулся я. — С плазмоидами мы пока не торгуем. А с Гарадом — будем. Или ты думаешь, что все эти волшебные новые технологии достанутся Земле бесплатно? Антигравитация и сверхпроводимость — ладно, так и быть, будем считать, что это подарок. В залог нашей долгой и крепкой дружбы. Но всё остальное — извини.
— Чем точнее расчёт, тем крепче дружба, — сказал Быковский. — Так говорят у нас, в авиации.
— Правильно говорят, — кивнул я и, глядя на озадаченное лицо Сернана, продолжил. — Теперь скажи мне, чем Земля будет за всё это платить? За термоядерные и кварковые реакторы. За компьютеризацию всех областей человеческой деятельности и создание всемирной информационной системы. За базу на Луне. За новые лёгкие недорогие и сверхпрочные материалы, тот же углерит и пластмонолит. За ядерные космические двигатели и планетолёты. За генераторы силовых полей и надёжную антирадиационную защиту, без которой, невозможна колонизация Солнечной системы. За технологии терраформирования Марса. За новую медицину. За многое и многое другое, всего сразу и не перечислить. Долларами? Смешно. Ни доллары, ни рубли, ни любая другая земная валюта Гараду не нужна. Золотом? В какой-то мере — да, возможно. Но именно, что в какой-то. Весьма незначительной. Так чем же?
— Погоди, сейчас угадаю, — сказал Быковский. — Ты уже как-то упоминал. Энергией?
— Не совсем. Энергии Гарад производит хоть залейся. Валютой, дорогие мои друзья, товарищи и коллеги. Только уже не международной, а межпланетной. Которая, в свою очередь, будет обеспечена производимой энергией.
— И эта валюта — гарадский элуран [4]? — догадался Сернан.
— Бинго! — я вскинул вверх руку.
— О, чёрт, — пробормотал американец. — Но это же, считай, финансовое рабство.
— Теперь понимаешь, что чувствует какой-нибудь Гондурас, когда его вынуждают расплачиваться за жизненно необходимые товары исключительно долларами?
— Эй, это другое! — воскликнул Сернан.
—
— Это ты так думаешь, — произнёс Серннан недоверчиво. — А как оно обернётся на самом деле…
— Оно так, — согласился я. — Реальность всегда вносит свои коррективы. Но, во-первых, пусть обо всех этих отношениях между Землёй и Гарадом специалисты голову ломают, а во-вторых, как говорят у нас, на Руси, Бог не выдаст — свинья не съест.
— Угу, — кривовато усмехнулся Сернан. — Волшебное русское слово «дахусим». Как же, знаем.
— Так ведь работает, Юджин! — воскликнул я, смеясь! — Работает!
Но труднее всего приходилось Малышу.
Маленький плазмоид уже откровенно тосковал по дому и впал в полное уныние, когда выяснилось, что сразу попасть в систему Юпитера не получится.
Пришлось уговаривать, объяснять и утешать.
Хорошо ещё, что среди членов экспедиции имелись более сильные эмпаты, чем я, специально отобранные для общения с плазмоидами. В частности, наш врач Эрри Рутби, которая взяла на себя большую часть этой трудной задачи.
— Ничего, — сказала она мне. — Справимся. Зря, что ли, у меня по курсу детской психологии десять баллов в дипломе?
И ведь справилась! Да так хорошо, что в какой-то момент, когда Малыш стал проводить с Эрри гораздо больше времени, чем со мной, я даже почувствовал лёгкий укол ревности.
Впрочем, всего лишь укол, не более того.
Да, я успел привязаться к Малышу, это правда. Наверняка даже буду скучать по нему, когда мы расстанемся. Но посвятить всего себя воспитанию и утешению маленьких плазмоидов в условиях их оторванности от дома? Увольте. Громадное спасибо, что сняли с меня это тяжкое бремя.
Посадочные опоры «Горного эха» коснулись поверхности Луны девятнадцатого сентября одна тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года, в четверг.
Был вариант остаться на орбите, но после переговоров с Землёй, решили садиться.
Почему?
Постоянная база на Луне. Уж больно заманчивое было предложение. Да и то сказать, столько лет мечтать о лунной базе, а тут она практически сама идёт в руки… Кто откажется? Куй железо, пока горячо и бери, пока дают. Вот и взяли. Как я узнал позже, за время нашего отсутствия была проведена большая дипломатическая работа, во время которой СССР и США утрясли большинство противоречий, связанных с освоением Луны и пришли к приемлемому для них и других заинтересованных стран соглашению.
Даже предполагаемое место нашли, где строить — кратер Амундсен, на видимой стороне Луны, рядом с Южным полюсом. Сто три километра диаметром, почти шесть километров в самой глубокой части, и велики шансы, что там есть вода. В виде льда, разумеется. А вода — это энергия, топливо и жизнь.
Связались с «Горным эхом». Мол, чего тянуть? Раз уж в планах есть общая лунная база, давайте начинать. Мы пока прилететь и помочь не можем, поэтому вы — первые.
Предложение совпадало с инструкциями, полученными экспедицией на Гараде. Однако с ним всё-таки связались (Дальняя связь работала безупречно) и получили «добро».