Чужак из ниоткуда 5
Шрифт:
Глубокое сканирование кратера Амундсена, проведённое с орбиты, показало, что лёд под поверхностью, действительно, есть. Много льда. Хватит на всё.
Сели штатно.
Первым делом провели бурение и убедились в наличие льда окончательно (сканеры сканерами, а увидеть своими глазами никогда не помешает).
Затем с помощью строительных роботов выровняли посадочную площадку для «Смелого», выгрузили и установили планетолёт-космокатер (гравигенераторы — великое изобретение, не устану повторять).
Вчерне
На всё это ушла неделя.
Можно было лететь на Землю.
По плану на Луне в «Горном эхе» оставалось шесть членов экипажа, включая командира корабля. Они должны были продолжать работы по устройству лунной базы, поддерживать связь с Землёй и Гарадом и запустить несколько аппаратов вокруг Луны для её подробного исследования, включая поиск возможной базы Странников.
Тринадцать человек (десять гарадцев, троё землян) и один плазмоид отправлялись на Землю.
Зачем брали с собой Малыша? Это был жест доброй воли, как любят формулировать советские газетчики. Когда мы вернём маленького плазмоида домой (постараемся не затягивать с этим важным делом), то, надеемся, нам зачтётся гуманное обращение с ним, и так неудачно и даже катастрофично начавшиеся отношения с этой фантастической разумной расой Юпитера изменятся к лучшему. В конце концов, Солнечная система — наш общий дом, а в общем доме нужно жить в мире.
Помнится, когда мы рассуждали на эту тему ещё на Гараде, то довольно быстро пришли к выводу, что общим домом по мере необходимости можно назвать и нашу галактику Млечный Путь, а в далёкой перспективе и всю Вселенную, а значит наш привычный советский лозунг «Миру — мир!» приобретает воистину умопомрачительные масштабы.
Что, разумеется, не отменяет необходимости держать «наш бронепоезд» на «запасном пути» [5] и быть готовым к любым неожиданностям.
Старт назначили на двадцать шестое сентября.
Это был день рождения моего папы Ермолова Петра Алексеевича, ему исполнялось тридцать девять лет. Поэтому с утра, во время сеанса связи с Землёй, я, Быковский, Сернан, лично командир «Горного эха» и начальник экспедиции передали ему свои поздравления с пожеланием крепкого здоровья, счастья в личной жизни и успехов в его нелёгком труде.
Папа был на службе, но ему передали запись поздравления по телефону.
Это было первое в истории наших цивилизаций совместное поздравление с днём рождения, о чём папе тоже торжественно сообщили.
Папа был горд, растроган и пожелал нам поскорее уже вернуться домой в целости и сохранности.
Чем мы и занялись сразу после сеанса связи.
— Знаете, о чём я подумал? — спросил Юджин Сернан, когда мы,
— Заметь, я мог сейчас пошутить, но сдержался, — сказал Быковский.
— Ценю, — отозвался Юджин. — Но ты не угадал. Я вдруг подумал, что место наших общих посадок, «Аполлона-17», «Горного эха», «Союза» — там, на восточной окраине Моря Ясности, где уже возникло первое на Луне кладбище, станет когда-нибудь культурным наследием Земли, мемориалом и даже туристическим объектом.
— Смелая мысль, — сказал Быковский. — Запатентуй, когда вернёмся. Большие деньги можешь заработать.
— Пойдёте акционерами? — спросил Сернан. — Но контрольный пакет, чур, у меня.
Я захохотал.
— Спасибо, друг, — ответил Быковский. — Но — нет. Я же коммунист всё-таки.
— А я — комсомолец, — сказал я. — К тому же в деньгах не нуждаюсь. Но за предложение и впрямь спасибо. Так что действуй, не стесняйся, место и впрямь знаковое. Кому, как не тебе, идею столбить. Если что, мы с Валерием Фёдоровичем поддержим. Да, Валерий Фёдорович?
— А то, — ответил Быковский.
— Нет, — вздохнул Сернан, подумав. — Не получится. Наследие общее получается. Не только Земли, но и Гарада.
— Ты всё равно предложи, — сказал я. — Пусть все знают, что тебе первому пришла в голову эта замечательная идея.
Мы стартовали с Луны в десять часов утра по московскому времени того же двадцать шестого сентября, в четверг.
Выход на орбиту, несколько оборотов вокруг Луны в исследовательских целях, уход с орбиты, разгон, торможение, выход на орбиту вокруг Земли, несколько оборотов, спуск, посадка.
Всё вместе это заняло чуть больше суток.
Можно было и быстрее, но мы не торопились. Куда торопиться, если путь, фактически, закончен?
Двадцать седьмого сентября одна тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года в десять часов и пятьдесят две минуты утра гарадский космокатер «Смелый» с включёнными гравигенераторами плавно опустился на бетон подмосковного военного аэродрома Чкаловский.
— Есть касание! — сообщил по внутренней связи инженер-пилот Осаба Альчу.
— Приехали, — весело сказал Быковский.
— Yes! — воскликнул Сернан.
Стих шум двигателей и гравигенераторов.
Судя по картинке на обзорном экране и информации о температуре за бортом, Москва встречала нас бабьим летом: голубое небо, солнце, лёгкий юго-западный ветерок и плюс восемнадцать градусов тепла.
Идеально. Просто идеально.
Так и должно быть для исторической встречи.
Космокатер стоял на бетоне посадочной площадки горизонтально, как стоят самолёты.
Мы прошли к шлюзу и спустились по трапу.