Чужаки
Шрифт:
Но эти слова мало действовали на ошеломленного Мальцева, увидевшего свою единственную дочь в стане врагов. Опустив голову, он долго стоял как вкопанный, потом сказал с горечью:
— Эх, Маша, Маша. Как же это могло случиться? — Обманули, обманули подлецы девчонку, — твердил Семен, видя, как дрогнули и опустились плечи друга, как от боли скривилось лицо.
Глава шестнадцатая
Реорганизованный в полк отряд «Народной свободы» продолжал отступать на восток, покидая пределы Самарской губернии.
Отпросившись на несколько дней у Луганского, теперь уже командира полка, произведенного в подполковники,
Егор Матвеевич встретил Машутку «с радостью». Увидев погоны, обнял ее и крепко прижал к груди.
Егор Матвеевич был предусмотрителен: если победу одержат белые, ему ничего не будет стоить присвоить себе имущество бывшего председателя сельского Совета и коммуниста, ох которого он пострадал. А Машутка, ловко спроваженная им на войну, может и не вернуться. Если верх возьмут красные, то он с полным основанием выдаст себя за единственного защитника и покровителя дочери коммуниста и бескорыстного опекуна мальцевского хозяйства.
Поэтому на вопрос Машутки, собирается ли он эвакуироваться, Егор Матвеевич с недоумением пожал плечами.
— Куда мне ехать, зачем? Я никому худого не делал, бояться мне нечего. За добро не наказывают. — Несколько погодя он добавил: — Уехать-то не хитро, но тогда надо проститься с хозяйством, со своим и с твоим. А с какой это стати, спрашивается? Нет уж, я останусь.
В раздумье Машутка спросила:
— Может, и мне тогда остаться?
Егор Матвеевич не на шутку встревожился. Чтобы не наговорить впопыхах лишнего и не вызвать у Машутки подозрения, он ответил:
— Надо подумать, Маша. С этим делом торопиться нельзя. Вечером из города должен приехать Тучкин. Он лучше нас знает о военных делах. Посоветуемся с ним и тогда решим.
Переговорив с Егором Матвеевичем, Машутка пошла в свой дом. Сейчас, когда она снова вернулась в родное гнездо, она еще острее почувствовала невыносимую тоску и боль.
«Вот здесь, на этой лавочке, отец с матерью любили сидеть по вечерам», — вспомнила Машутка. У этого тополя отец делал ей ледяную горку, здесь же она прощалась с ним, когда уезжала в город. Вот у этого окошка она написала последнее письмо Алеше. «Последнее…» — мысленно повторила девушка и, уткнувшись лицом в угол ворот, заплакала.
Неизвестно, сколько времени простояла бы так Машутка, если бы у ворот не появился Калина. Протерев слезящиеся глаза, он пристально посмотрел на одетую в форму солдата белой армии девушку и не то с сожалением, не то с презрением протянул:
— Плачешь, вояка?
Машутка нехотя отвернулась от ворот и, вытерев рукавом глаза, посмотрела на Калину. Во взгляде девушки было столько тоски и страданий, что даже изнуренный непосильной работой, огрубевший Калина пожалел девушку, хотя и считал ее пропащей девкой, по глупости ушедшей в белую армию.
Потупившись, он, запинаясь, сказал:
— Извини, Маша, я ведь думал… Да разве тут скоро разберешься?
Машутка подошла к Калине и как-то по-детски к нему прижалась.
От волнения Калина крякнул и, заторопившись, погладил Машуткины волосы. Два дня назад он встретился на базаре со своим сватом из Ивановки. После выпитой бутылки самогона сват рассказал ему, что в Ивановку вернулся его племянник, в свое время арестованный красными за хулиганство. И вот этот племянник уверяет, будто бы гавриловцы живы, освобождены из-под ареста и вступили в Красную Армию добровольцами. Калина до сих пор не решил еще, верить его рассказу или нет. Искренне жалея девушку, Калина решил показать ей, чем занимаются люди, с которыми она шагает по одной
— Вот посмотри, Маша, чем твои новые друзья промышляют сейчас, — показывая на пять пустых парных телег, плотно стоящих под сараем, сказал Калина. — Лошадей Егор Матвеевич на заимку угнал, а добро-то вот в амбаре и в подполье спрятано. Тучкин, приятель Егора, припер. Анисья складывать помогала: говорит, золота да серебряна посуда все. Меха, ковры разные, картины. Церковного, говорит, немало… Провожатый будто бы сказывал Анисье, что тут на большие мильоны. Вот оно как получается… Вы воюете, головушки свои под пули подставляете, а они грабежом промышляют. Церкву, и ту не жалеют. Ишь, правда-то у них какая?.. Говорят, не только у Егора, а у другой родни пропасть напрятал награбленного… Богач стал..; А год назад писаришком служил у жандармов. Все они такие. И Егор Матвеевич не лучше…
Машутка слушала Калину с большим вниманием, хотя она и видела дела похлеще тех, о которых он ей говорил, но что она могла сделать, что она могла сказать Калине? И девушка ничего не ответила, лишь отворачивала пылающее лицо.
Калина умолк. Еще несколько Минут назад он готов был рассказать ей все, что слышал от свата о ее отце и матери. Но сейчас, когда она так безразлично отнеслась к его сообщению о грабежах Тучкина, он решил, что не стоит она радости. И ничего ей не стал говорить.
В избе Машутку встретила Анисья. Обрадовавшись, она засуетилась было около самовара, но потом, всплеснув руками, подбежала к стоявшему под лавкой сундучку, открыла большой замок и, покопавшись в углу сундучка, подала Машутке узелок.
— Экая ведь, какая я стала беспамятная. Чуть было не забыла… Это тебе, Машенька, прислали… Давно в сундучке лежит… Хотела на войну тебе послать, да адресту нету. Егор-то Матвеевич твой адрест никому не дает.
У Машутки сильно-сильно забилось сердце.
«От Алеши, от Алеши», — думала она, торопливо развязывая узелок.
Действительно, письмо было от Алексея. Он написал его накануне отступления из Златоуста и оставил Пустоваловым с просьбой отправить, когда наладится связь.
«Дорогая Маша, — писал Алексей, — завтра мы уходим из Златоуста. Недаром говорят, что у некоторых людей судьба бывает злодейкой. Наша судьба (на самом деле, сложившиеся обстоятельства), пожалуй, хуже, чем злодейка. Как видно, она решила придавить нас к земле, а если удастся, то и раздавить. Я ждал каждый час, каждую минуту, но все напрасно. Значит, дома у тебя случилось что-то большее, чем мы полагали. Иначе бы ты приехала. Я в этом так же уверен, как уверен в твоей любви. Ну что же? Будем мужественными, моя дорогая. Если обстоятельства приготовили нам такое испытание, то нам остается перенести его так, как это делают твердые, честные люди. Помнишь, я тебе рассказывал о Ершове, Маркине и Шапочкине. Ты говорила тогда, что хотела бы стать похожей на них. Вот пришло наше время. Я обещаю тебе быть таким же стойким. Верю, что и ты будешь такой же.
Хочу закончить так: теперь я буду сражаться с тройной энергией — за правду, за тебя и за себя. Ничуть не сомневаюсь, что встретимся живыми и здоровыми и еще более любящими друг друга. Верь, что я найду тебя, Маша.
Весь твой Алексей». Машутка не находила себе места.
— Тетя Анисья! Поезжай в Златоуст, тебе это можно.
Узнай, куда ушла их часть и найди его. Найди, тетя, и я сделаю для тебя все, что только ты захочешь, — умоляла девушка.
Анисья вздохнула, покачала головой и, начиная догадываться, о чем говорит Машутка, со вздохом спросила: