Чужаки
Шрифт:
Из глаз попа покатились слезы. Он несколько раз перекрестился, потом вскинул голову и воскликнул:
— Слуги сатаны! Хулители истины! Вы можете меня — распять, но тень убийцы все равно не накинете. Сам бог видит мою невиновность.
— Хорошо, посмотрим, — сдерживаясь, ответил Алексей, — боюсь только, как бы на вас эту тень не накинули ваши же друзья. От правды ведь не уйдешь. Даже бог в таком деле не поможет. А сейчас давайте спросим у начальника милиции, может быть, он скажет, кто помогал ему составлять для карателей списки.
Сидевший рядом с попом черноусый
— Ас начальником карательного отряда Сумкиным вы встречались? Говорили с ним? — спросил Алексей.
— Сумкина я видел, но он ко мне ни за какими списками не обращался.
— Значит, тоже ничего не знаете. Так, так, — проговорил сквозь зубы Алексей, — тогда, может быть, председатель скажет, кто составил списки.
Плутоватые глазки председателя забегали из угла в угол, потом полезли вверх, левая рука вцепилась в трехъярусный подбородок, ноги сделали едва заметное движение вперед.
— Граждане! Гражданин начальник! — вытягивая вперед руки, сказал председатель. — Я развяжу грех. Эти списки составил самолично начальник отряда Сумкин. Это я знаю точно. Он еще накануне говорил мне об этом. А нас вы зря на подозрение берете. Как вы можете подумать, чтобы я, член партии эсеров, защитник трудового народа с самого пятого года, стал составлять для карателей списки. Прямо скажу, грешно так обо мне думать.
— Ну что ж, — улыбнулся Алексей, — так и запишем: я не я, и кобыла не моя. А потом попробуем все-таки докопаться, чья же это коняка. Пойди, Михаил, приведи главного карателя.
Появление Илюшки ошеломило арестованных. Ведь все были уверены, что партизаны прикончили Сумкина и они могут все свалить на него. Теперь же, когда сгорбленный, с трясущимися руками начальник карательного отряда встал рядом, они поняли, что их козыри биты.
— Гражданин Сумкин, — обратился Алексей к Илюшке, — мы хотим знать правду о том, кто составил вам список для ареста людей? Скажите об этом откровенно при всем народе.
— Список для ареста составили вот эти три человека, — сказал Илюшка. — Они и указали, кого как казнить.
Среди присутствующих крестьян поднялся ропот. Кто-то крикнул:
— Иуды, предатели!
— Душегубцы. А мы их за людей считали.
— Не верьте! Не верьте, православные, — махая широченными рукавами, забасил поп. — Его языком говорит Вельзевул, отродье сатаны. Это он, исчадие антихриста, свою вину на нас, на безвинных, хочет свалить.
— Ну ты, батя, мели, мели, да конец знай, — огрызнулся Илюшка. — А вот этому, Щербе, работнику твоему, который три десятины твоей земли засеял, я ведь только кавычку поставил, плетями али шомполами, а ты кавычку зачеркнул и два крестика своей рукой написал. Повесить, значит, чтобы… Уж чья бы корова мычала, а твоя бы молчала. Половина списка по твоей указке была написана. Думаешь, я буду скрывать?
Перепуганный поп только крестился и шептал молитву. А когда среди мужиков поднялась ругань, встал на колени и признался во всех своих грехах. Он просил только одного, чтобы ему дали
— Такие у моего отца усадьбу сожгли, землю и весь инвентарь отобрали, но все равно убивать их я не думал и не просил. Я хотел только их изолировать на время, чтобы не мутили народ там, где я отвечаю за порядок.
— Хороша сволочь, порядки строил, — не стерпел сидящий рядом с Алексеем пожилой партизан-башкирин. — Такой порядка тюрьма мала.
Поднимаясь с лавки, Алексей спросил у присутствующих селян.
— Все ли, товарищи, ясно?
— Ясно! Ясно! — закричали со всех сторон. — Кровопийцы, что еще разговаривать…
— Если ясно, тогда будем решать, что с ними делать.
Беззаконничать нам не след, простить им все это тоже нельзя. Давайте создадим трибунал, пусть он рассудит, как с ними быть.
Мужики пошумели и выбрали в трибунал двух партизан и трех мужиков. Через два часа трибунал вынес приговор.
«Именем народа, революционный трибунал партизанского отряда „Мститель“ совместно с представителями крестьян разобрал дело четырех бандитов, организовавших убийство в нашем селе одиннадцати человек крестьян, и в два раза большему количеству людей начисто содрали кожу со спины. Значит, сделали их калеками. Именем народного закона трибунал приговаривает:
1. Начальника колчаковского карательного отряда Сумкина, попа Предькина, председателя колчаковской управы Телегина и начальника милиции Стаканова — к смерти через расстрел.
2. Просить командира партизанского отряда немедленно выполнить постановление трибунала, чтобы всей другой белогвардейской сволочи было неповадно убивать мирных людей».
В этот же день несколько десятков мужиков подали заявление о вступлении в отряд. Они поняли, на чьей стороне правда и сознательно пошли защищать ее.
— Ничаво, — прощаясь с мужиками, сказал пожилой башкирин, — не тужи, ребята, еще мало-мало терпи. Скоро колчаковский могилка всем аулом осиновый кол колотить будем.
Глава тридцать первая
Окруженные со всех сторон врагами, рабочие Миньяра, Сима, Златоуста и многих других заводов Южного Урала с трудом отбивали усиливающиеся атаки белогвардейцев.
Не переставая наращивать силы, колчаковцы стремились зажать партизан в кольцо, чтобы потом, сжимая это кольцо, уничтожить их.
По предложению Карпова партийная организация решила готовить отряд к прорыву и переходу через горы на соединение с Красной Армией.
В два конца вышли разведчики. Одну группу возглавлял Редькин, вторую — Карпов. Нужно было нащупать слабое место для прорыва.
В эту же ночь группа Карпова пробралась в ближайший заводской поселок и, благодаря тому, что один разведчик был жителем этого поселка, благополучно укрылась в двух домах.