Чужая кровь

Семык Оксана Игоревна

А что наш сыщик? Он внимательно изучает наши лица. Видно понял по ним, что что-то пошло не так.

И только Лидочка восхищенно рассматривает подарок. Кольцо красивое: старинное, дорогое, с природным сапфиром огранки «кабошон». Наверное, девочка уже мысленно подсчитывает, за сколько загонит его в «комиссионке». Нашу фамильную ценность!

Дед кидает на меня взгляд, и я понимаю, что это очередная попытка вывести меня из равновесия.

Я поднимаю свой бокал, прожигая старика взглядом, исполненным ненависти.

– Совет вам да любовь! –

произношу я таким тоном, словно желаю ему вечно гореть в аду.

* * *

Сразу после тостов и трапезы возвращаться домой никому не хочется: погода сегодня прекрасная, уже начинающуюся жару скрадывает дующий с реки прохладный ветерок.

Дед с Лидочкой устроились в разложенных креслах. Дед что-то рассказывает, Лидочка слушает со скучающим видом.

Антон тоже развалился в кресле неподалеку от них и рассматривает меня. Я просто физически ощущаю его взгляд. Похоже, исполняет обещание «не спускать с меня глаз». Отрабатывает свою зарплату.

Общий разговор не клеится. Все потихоньку разбредаются в разные стороны. Как-то незаметно исчезает Мария, куда-то пропадает Андрюшка. Я решаю, что сейчас самое время поговорить, наконец, с мужем начистоту. Встаю, беру его за руку и говорю:

– Идем.

Карен удивленно поднимает брови, но послушно следует за мной в заросли камышей неподалеку: больше тут негде спрятаться от любопытных глаз.

Отхожу метров на пятьдесят и поворачиваюсь к нему.

– Я всё знаю.

– О чем ты?

– О твоих многочисленных изменах. О всех твоих шлюхах, с которыми ты развлекаешься на своих корпоративах!

Карен выглядит ошеломленным:

– Что за ерунда? С чего ты взяла?

– Мне сказала Мария.

– Мария? – растерянно повторяет он за мной, но тут же берет себя в руки. – Брось! Это же смешно. Что она вообще может обо мне знать? Мы только-только познакомились. Она же всего пару дней назад прикатила из Франции.

– Между вами что-то есть?

– Между нами? – снова переспрашивает муж. – Да я ее едва знаю!

– Всех своих приглашенных на корпоративы шлюх ты, наверное, и по именам не знал, однако это не помешало тебе…

Карен хватает меня за плечи и обрывает:

– Всё! Хватит фантазий! Иди сюда…

Я отскакиваю от него.

– Дай мне время разобраться… Я так не могу…

– Да в чем тут разбираться? – потеряв терпение, кричит муж. – Для начала разберись в себе самой! Истеричка!

Он резко поворачивается и идет прочь. Камыши выше человеческого роста смыкаются за его спиной, скрывая от меня, и уже через пару минут до меня перестает доноситься даже шуршание, с которым он продирается сквозь речные заросли.

Я остаюсь одна в полной тишине. Как я устала! Мне хочется покоя! Стою, рассматривая вьющихся стрекоз и колыхаемые ветерком верхушки камыша, теряя счет времени.

Неподалеку кто-то пробирается сквозь заросли, но он проходит мимо, не нарушая моего уединения, и я благодарна ему за это.

Закрывя глаза и подставляя

лицо солнцу, лениво думаю о том, почему мы, люди, не можем жить в такой же гармонии, в какой живет природа. Да, у нее свои законы, но среди них нет места ненависти, алчности, зависти. Это все мы придумали сами и принесли в этот мир, чтобы сделать его хуже, чем он был до нашего появления в нем. Почему мы не можем быть движимы только светлыми чувствами? Почему во всех нас так причудливо смешивается и хорошее, и плохое?..

И вдруг мои неторопливые размышления прерывает громкий хлопок.

Что это?

Да это же выстрел! С той стороны, где я недавно оставила Деда и его свиту.

Я бросаюсь бежать сквозь камыши.

Выбежав на старый пляж, где мы устроили пикник, первое, что я вижу – это Дед, который хватается за грудь и падает.

Глава 18

На земле рядом с упавшим Дедом я вижу лежащую ничком, головой к старику, Лиду. На ее спине, на безвкусно расписанной красными розами маечке, расплылось, словно еще один аляпистый цветок, огромное кровавое пятно, уже испачкав даже траву рядом.

Опускаюсь возле нее на колени, переворачиваю лицом вверх, но каким-то шестым чувством понимаю, что жизнь из этого тела уже ушла. Полуприкрытые глаза теряют блеск и начинают мертветь.

Кидаюсь к Деду, бегло окидываю взглядом: крови, вроде, не видно. Хватаю его за плечи, он издает сначала хрип потом протяжный стон. Живой.

Тут на поляну вбегает Антон. Наверное, как и я, на звук выстрела. Но внезапно я вижу у сыщика в руке пистолет, направленный на меня.

– Встаньте! Отойдите на два шага. Покажите ладони. Держите их перед собой так, чтобы я их видел, и не двигайтесь.

Я подчиняюсь его приказам – уж очень весомый аргумент у него в руке. А может, это он только что стрелял? На мгновение меня охватывает страх: что, если Городецкий и есть убийца, а я – нежелательный свидетель? Тогда следующая пуля – моя. Я нервно сглатываю комок в горле, боясь пошевелиться.

Все еще держа меня на мушке, сыщик буквально на пару секунд склоняется сначала над Лидой, но, очевидно, как и я, убедившись, что ей помощь уже не нужна, он обращается к генералу:

– Что с вами? Сердце?

Старик, снова застонав, едва заметно кивает, по-прежнему держась рукой за грудь.

– Я сейчас «скорую» вызову, – вскидывается детектив.

Дед еле слышно, с расстановками, произносит:

– Не надо… «скорую»… долго будут… ехать… у меня в кармане… таблетки…одну… под язык…

Не опуская пистолета, Городецкий свободной рукой быстро находит лекарство, умудряется вынуть из упаковки одну таблетку и затолкать в рот клиенту.

– Послушайте, вы! – не выдерживаю я, видя, что ни меня, ни Деда убивать детектив, вроде, не собирается. – Я безоружна и ни в чем не виновата. Может, хватит держать меня под прицелом? Жутковато, вообще-то. Хотите, чтобы и мне стало плохо с сердцем?