Чужая мечта

Кас Оксана

Хару печально вздохнул. Базовая хореография, судя по всему, это не про красоту, а про отработку отдельных движений.

Следующие несколько дней у них было одинаковое расписание — час занятий с преподавателем танцев с утра, потом пара часов самостоятельной отработки движений, после этого занятия вокалом, потом обед, небольшой отдых, изучение азов использования аппаратуры на сцене, потом снова танцы, вечером пару раз прогон их выступления.

Примерно в это же время их предупредили, что музыкальный дебют у них все равно будет. Скорее всего — в дуэте и без танцев, но не попытаться собрать деньги на продаже альбомов, когда агентство уже вложилось в их обучение… нет, это слишком расточительно. Найдут несколько баллад,

склепают альбом, продадут фанаткам. Возможно, будут записывать саундтреки к дорамам, в которых парни будут сниматься.

Танцы действительно были их главной проблемой: вряд ли интенсивностью упражнений можно компенсировать недостаток опыта. Плюс, из-за того, что они никогда ничем подобным не занимались, болели все мышцы разом. Уже через пару дней Хару понял, что пора идти на крайние меры и наполнил себе ванну холодной водой. Залезать в нее было мучительно, но ощущение отступающей боли было просто восхитительно.

Голос тоже не выдерживал. Преподаватель вокала напирала на Хару, не давая ему возможности просто спеть, как поется. Он пытался сопротивляться, но получалось так себе. Все равно приходилось много работать с голосом.

Абсолютно все в агентстве были уверены, что Хару и Тэюн быстро вылетят из шоу, потому что банально не будут успевать за остальными. Но все равно отправить их туда совсем неумехами — недопустимо. Это минус и для агентства, и для будущих актеров. Так что приходилось много работать.

Больше всего нового Хару и Тэюн узнавали на занятиях с человеком, который даже учителем не являлся. Звукорежиссёр телестудии приходил, чтобы объяснить принцип работы с аппаратурой. Ушные мониторы, например, — так называют те наушники, которые почти всегда есть у выступающих на сцене. Их необходимость базируется на законах физики. Если ты поешь вживую, то у звука будет два источника. Первый — музыкальная дорожка, второй — твой голос. Зрители слышат музыку из колонок, обращенных в зал. Звуковые волны летят в толпу, отражаются от стен и возвращаются к сцене, из-за чего исполнитель слышит искаженную музыкальную дорожку. Пытаться подстроиться под звучание колонок практически бесполезно — ты банально будешь опаздывать и не попадать в ноты. Первым решением были звуковые мониторы на сцене — это колонки, которые настроены на исполнителя, а не на зал. Ну, а позже, когда технический прогресс заметно вырос, артисты начали выступать в наушниках — так ты слышишь не только нужную музыку, но еще и кучу дополнительной информации. Например — метроном, звуковые сигналы для вступления, даже советы звукорежиссеров. А на крупных концертах они работают еще и как беруши, чтобы музыкант не оглох из-за обилия громких звуков. Сплошные плюсы против двух минусов: они давят на ухо, а передатчик оттягивает ремень.

Трейни побогаче заказывают себе персонализированные ушные мониторы, но Хару и Тэюн тренировались в обычных, предоставленных агентством. И к ним… тоже нужно привыкнуть. Не то, чтобы это было так уж сложно, но все же не тот случай, когда просто надел и пошел.

Где-то через пять дней они выехали на репетицию и собеседование. Вот здесь уже Хару и Тэюн нормально познакомились с парнями из New Wave. Лишь один из них, Тэмин, был старше Хару, самому младшему — пятнадцать. Большинство достаточно скромные, они восхищенно пялились на Хару, лишь семнадцатилетний Мухен был вечно всем недоволен.

Вообще, в агентстве посмеивались, что Хару и Тэюна взяли в аренду с актерского и, если с ними что-то случится за время «использования», актерское отделение придет скандалить, а то и драться. Это было шуткой внутри агентства, которой, кроме всего прочего, объясняли просьбу к трейни-айдолам — присматривать за двумя актерами, чтобы те не потерялись.

Тэмин ответственно подходил к «присмотру» за актерами, не выпускал их из виду и прикрикивал, если они пытались отойти слишком далеко. А вот

Мухен… Он красивый. Хару все никак не мог привыкнуть к тому, насколько сильно внешность влияет на твое место в обществе, да и его понимание того, что такое красота, не всегда соответствовало общекорейскому. Поэтому он не сразу понял, почему Мухен так странно к нему относится. Но все оказалось банально: Мухен был красив и надеялся быть самым привлекательным трейни как минимум от агентства New Wave. А тут пришел Хару и разрушил все его планы.

Когда их семерых привезли на съемку, в холле съемочного павильона уже были парни из других агентств. Но стафф достаточно громко попросил их не знакомиться друг с другом, чтобы не портить впечатление первого знакомства на камеру.

В остальном все было достаточно скучно. Им раздали анкеты для профилей участников. Стафф заполнял их вместе с ними, советуя лучшие ответы. Вопросы — как банальные, так и несколько нетипичные для таких анкет. Хару успел пробежать взглядом, прежде чем его под локоток взяла госпожа Хван и отвела к одному из столов — заполнять анкету он будет под ее чутким руководством.

В холле стояли столы и стулья, парни из других агентств, судя по всему, с ответами уже справились, так что просто стояли в некотором отдалении.

— Читай вслух и сначала говори, как хочешь отвечать.

— Имя, — обреченно произнес Хару.

— Пиши латиницей просто «Haru», — сказала госпожа Хван.

— Почему? — удивился он.

— У тебя очень выигрышное имя, оно звучит, как псевдоним. Фамилия портит это впечатление. Поэтому лучше разделить личность потенциального айдола и актера. Айдол Haru и актер Нам Хару, — ответила госпожа Хван.

Хару задумчиво кивнул. Что-то логичное в этом есть, поэтому он написал свое имя латиницей. «Выигрышность» его имени заключается в звучании. Хару с корейского — утро, новый день. Если сказать это дважды — Хару-хару — то получится выражение «День за днем». Есть даже песня такая. Но мама назвала его так не из-за песни, а потому, что так звали его дедушку со стороны мамы. С одним маленьким нюансом — у дедушки было японское, трехсложное имя, которое домашние сокращали до Хару. Внука же назвали корейским именем, просто созвучным с именем деда. Мамин папа, к слову, не был японцем. Просто его семья жила в Японии, там существует достаточно большая корейская диаспора. Нередко они берут японские фамилии и имена. Дедушка приехал в Корею сразу после окончания школы, здесь женился и стал отцом. У мамы есть младшая сестра, но она живет на юге страны, поэтому Хару очень редко видит тетю — ее семья тоже живет не особо богато, а ездить в гости — весьма накладно.

— Далее вопросы: дата рождения, рост и вес. Я не знаю свой вес.

— Какой у тебя рост?

— Метр восемьдесят три было на последнем измерении.

— Минус сто двадцать, это будет… Шестьдесят три килограмма… На этот вес ты не выглядишь… ладно, пиши шестьдесят пять.

— Сколько? — удивленно выдохнул Хару. — Это каким дистрофиком нужно быть для таких показателей?

— Это нормальный вес для айдола. Если дебютируешь — придется худеть.

Хару с сомнением посмотрел на госпожу Хван. Кажется, она не шутит. Мужчине весить шестьдесят пять килограмм, и это при росте в метр восемьдесят и регулярных занятиях спортом… они вообще в курсе, что мышцы тяжелые?

Но спорить он не стал. Записал дату рождения — 20 сентября. Рост, придуманный госпожой Хару вес.

— Любимое число, — прочел Хару, недоуменно пожав плечами.

— Главное — не четыре и не тринадцать, — подсказала госпожа Хван.

Хару вздохнул. У него вообще нет счастливого числа.

— Напишу — один, — решил он.

— Хорошо, как желание быть первым, — похвалила его госпожа Хван.

— Как «лень думать», — буркнул Хару. — Следующий вопрос — любимая еда. Я люблю миекгук, жареных кальмаров и чипсы из водорослей нори.