Чужая невеста для сына герцога
Шрифт:
— Тетя Анция, а ты видела эту девушку? Она красивая? Она могла понравиться Эдрику? Когда мне можно будет его увидеть? — вопросы сыпались из Лерии один за другим.
— Имей терпение, Лерия, — ответила Анция. — Я хорошо разглядела эту девицу, и в ней нет ничего, ни сзади, ни спереди, чем бы она могла привлечь мужчину. Слишком худая, грудь маленькая, бедра как у подростка, волосы какого-то грязно-желтого цвета, лицо в веснушках, к тому же она заметно хромает. И она уж точно не во вкусе Эдрика, всем известно, что ему нравятся яркие
Лерия улыбнулась, мимоходом глянув в зеркало, поправив выбившийся из сложной прически темный локон.
Все вокруг говорили, что она красавица, и девушка верила в свою неотразимость.
Между тем слова тетки лились сладкой патокой. Анция продолжала:
— Попробуй завтра приехать в замок, возможно, у меня получится устроить тебе встречу с Эдриком. Будь тихой, кроткой и наберись терпения. Слушайся во всем меня, Лерия Миртис, не наделай ошибок, и скоро ты станешь герцогиней.
Глава 16.1
Сбросив пыльный дорожный плащ на руки Тумоса, Эдрик почти бежал по знакомым с детства коридорам, не обращая внимания на кланявшихся слуг и стражников. Ему надо было увидеть отца.
— Его светлейшество никого не принимает, — сказал старший из стражников перед дверью кабинета герцога, преградив ему путь.
Эдрик оттолкнул его и открыл дверь.
Он вошел в кабинет отца.
Герцог Ирвик Девятый сидел на красном диване, держа в руках кубок с вином.
Эдрику бросилось в глаза, что отец выглядел сильно постаревшим. Когда почти три недели назад он выходил из этой комнаты, то прощался с немолодым, но по-прежнему статным и крепким мужчиной. Теперь перед ним сидел почти седой старик. Под глазами герцога залегли темные тени, в бороде запутались хлебные крошки, уголки рта скорбно опустились. Горе, казалось, выпило из него жизненные силы и состарило на много лет.
— Ваше светлейшество, — начал он, поклонившись — Равьер… — он не смог договорить, горло словно сдавило железным обручем, и он прошептал:
— Почему он умер?
— Садись, Эдрик, — отец махнул рукой младшему сыну, и тот опустился рядом на диван.
Глаза Ирвика были красными то ли от слез, то ли от выпитого вина.
— Равьер умер от раны. Лекарь ничего не смог сделать. Последние его дни были просто ужасными, он сильно мучился от боли и сам желал себе смерти. Равьер захотел, чтобы его тело сожгли после кончины, и я выполнил его волю.
— Почему?
— Он сильно изменился в последние дня от болезни. Не хотел, чтобы его видели… таким, — Ирвик опять сделал глоток вина, а затем неожиданно с силой отшвырнул пустой кубок, и он покатился по ковру.
— Мой мальчик… — простонал герцог, закрыв лицо ладонями.
У Эдрика сжалось сердце. Он привык видеть отца сильным, суровым и сдержанным правителем, а теперь перед ним сидел страдающий старый человек.
— А лекарь, что он сказал? — спросил Эдрик.
— Я отослал
— Почему?
— Во времена Ойрии Бессердечной его бы просто казнили после смерти знатного пациента из герцогской семьи.
Ирвик вгляделся в лицо сына воспаленными покрасневшими глазами.
— Теперь ты мой единственный наследник, Эдрик. Мне очень жаль, что я не посвящал тебя в государственные дела. Разве я мог знать, что Равьер и Айвенор… — голос отца дрогнул, он замолчал и машинально потер ладонью грудь. Рубиновый перстень сверкнул на темной одежде.
— У меня стало болеть сердце, Эдрик. Возможно, совсем скоро я отойду от дел, но мне хочется быть уверенным, что я оставлю герцогство в надежных руках. В твоих, Эдрик. Ты смелый и сильный, но ты еще так молод.
Ирвик сжал руку сына.
— Теперь тебе придется учиться править. Каждый день советник Бриас будет вводить тебя в курс дел. Ты будешь приходить на утренний совет. Скоро я назову тебя наследным герцогом Алтуэзским. А сейчас иди, я очень устал…, — Ирвик махнул рукой.
— Я не успел попрощаться с Равьером. Хочу сходить в фамильный склеп. Может, мы пойдем вместе? — предложил Эдрик.
— Нет, я устал. Завтра я хочу тебя видеть на утреннем совете.
Эдрик поклонился. На сердце у него была тяжесть, словно все Вистиинские горы обрушились на него.
На прощание он оглянулся на портрет матери, и ему показалось, что на лице герцогини блестит дорожка от слез. А может, это опять были блики света.
Когда за сыном закрылась дверь, герцог подошел к портрету Анаиры и легко коснулся пальцами лица покойной жены.
— Прости меня, Ана. Я ничего не смог сделать, не сумел спасти наших старших сыновей. Но клянусь, я сделаю все, чтобы Эдрик жил за всех них.
16.2
Эдрик прошел в свои покои и стал раздеваться, сбрасывая с себя пропыленную одежду, пропахшую потом и лошадью. Сразу же явился Тумос. Его вид выражал, как всегда, степенное достоинство,
— Какое горе, смерть его светлости Равьера, — старый слуга смахнул слезу. Эдрик знал, что эти слезы искренние. Тумос любил его братьев.
— Я принес вам черную рубашку и тунику, велел портному сшить сразу несколько, чтобы соблюдать траур.
— Прикажи приготовить купальню, — сказал Эдрик.
— Все уже готово, пресветлый. Позвать кого-нибудь, чтобы вам помогли?
— Нет, я сам, — отказался Эдрик.
Он прошел в небольшую купальню, находящуюся в соседней комнате, и с удовольствием погрузился в горячую воду. Он с наслаждением смывал с себя дорожную грязь. Если бы можно было смыть так же легко боль, которая охватила его, когда он узнал о смерти Равьера. Кто же знал, что он никогда не увидит больше старшего брата…