Чужая осень (сборник)

Смирнов Валерий Павлович

Рябов информирует меня, что через несколько минут мне нужно быть внизу, а я специально нажимаю на кнопку, усиливающую звук в мембране, чтобы чутко слушающая Сабина убедилась — звонит Сережа, а не мерещащиеся ей девицы.

— Вот так, Сабина, мне пора. И даю тебе честное слово, что к сукам я не отправлюсь.

Сабина молча целует меня в знак примирения, и я на удивление легко переношу этот знак супружеской благодарности и всепрощения.

Рябов сидел за рулем своей машины, прорезая желтым пучком противотуманных фар редко падающий снежок. Я, не задавая вопросов, сажусь рядом, и Сережа включает скорость.

— Сережа, я действительно устал, — честно предупреждаю тонко чувствующего меня человека.

— Поэтому я везу тебя к Свете, — невозмутимо отвечает мой спаситель,

рассчитавший все варианты встречи с Сабиной и подтвердивший мое алиби в ее глазах. — Жди меня там. Костя будет в девять у тебя.

— В восемь, Сережа, — делаю поправку во времени. — Потому что клиент придет в салон в десять.

Со Светой я познакомился два года назад таким банальным образом, что даже стало немного смешно. Тогда тоже была зима, и ехал я куда-то поздно вечером по одному из тысяч неотложных дел, как вдруг все они мгновенно ушли на задний план — я увидел Олю, единственную женщину, которую когда-то любил. Фонарь бросал нервный тусклый свет на ее лицо, и руки автоматически свернули машину к краю тротуара. Я выскочил, пробежал несколько метров, схватил ее за руки, и понял, что ошибся.

— Извините, пожалуйста, — пробормотал я, не выпуская рук девушки, — извините…

Она почему-то не удивилась столь бесцеремонному обращению и мягко улыбнулась.

— Может быть вы, наконец, отпустите меня?

Я виновато опустил руки, такое со мной бывает крайне редко; откуда взялась эта растерянность перед очередным ударом жизни, которая подразнила меня некогда потерянной навсегда женщиной. И тут же услышал сзади хриплый голос:

— Эй ты, козел вонючий, чего пристал к нашей чувихе?

Их было трое, три шакала, обычно тихо-мирно держащихся днем и преображающихся вечерней порой, вылазящих на улицу в поисках дешевых приключений. Я понимал, какой спектакль сейчас разыграется, и уже вернулся в свое обычное состояние, готовность к борьбе всегда стояла на первом месте в характере, и никакие обстоятельства меня уже не смущали, даже то, что я остался совершенно один против трех потенциальных противников. Впрочем, противников, сказано чересчур громко, вино не только придавало им храбрости, но и туманило головы; главное, постараться не ввязываться в откровенную драку, чтобы исключить любую случайность, и постараться положить их до того, как они попытаются полезть в карманы за чем-то острым.

Девушка попыталась ускорить шаг, но воинственная тройка перекрыла ей дорогу.

— Пошли с нами, капитально отдохнем, — предложил ей один из них, бестактно хватая за плечо. — А ты, баран, беги, пока я с тебя шашлык не сварил.

Самым лучшим вариантом было бы последовать этому совету, рисковать собой я просто не имею права. И если бы девушка эта не была похожа на Олю…

— Простите, я плохо вас понял, — обратился я к на диво приятному собеседнику. — Повторите, пожалуйста, что вы сказали.

Тот победоносно расправил грудь: все ясно, перед ним вшивая интеллигенция, которую ему подобные ненавидят инстинктивно, и поиграться с таким козлом, умеющим только носить галстук и читать газеты — одно удовольствие.

— Я сказал тебе, тупоголовый, — добродушно улыбался этот тип, не отпуская девушки, — чтобы ты канал, свободный, как Бангладеш. Понял ты…

Удар в нос имеет то преимущество, что получивший его в течение некоторого времени не может понять, что с ним происходит. Мой кулак только отрывался от ноздрей одного из искателей приключений, а нога уже летела в пах второго, мгновенно бросившегося вперед. Все остальное было очень просто: я подпрыгнул, плотно опустился ступнями на его позвоночник, схватил третьего за уши, нагло торчащие по сторонам кепки, ударил его лбом в лицо и быстро отправил головой в очень кстати находившуюся рядом стенку дома. Потом грубо схватил оцепеневшую девушку за руку, поцеловал ногой по почкам пытающегося подняться клиента под первым номером и уже на бегу прохрипел: «В машину!»

— Вы со всеми людьми так общаетесь? — иронически спросила меня девушка, когда мы очутились вдалеке от места невольной разминки.

— Эти ребята привыкли к тому, что кулак поднимает самосознание. Я им доказал, что он может его опустить.

— Вы философ?

— Отчасти,

как все мы. Как вас зовут?

— Света, — коротко ответила она и попросила: — Выпустите меня, пожалуйста.

— Я отвезу вас домой, Света.

Она очень напоминала Олю и не только чертами лица, но даже интонациями в голосе, я тянулся к ней инстинктивно, словно к огромному подарку судьбы, пославшей в утешение эту девочку за столько лет, потерянных для самого себя. Я понимал, что нравлюсь ей, и делал все, чтобы понравиться больше. Что ценят женщины в мужчинах: ум, чувство юмора, независимость и, конечно же, финансовые возможности. Внешность при этом остается на втором плане, но и с этим у меня все в порядке — между шимпанзе и моей особой если и наблюдается родственная связь, то весьма отдаленная. Но только через два месяца непрерывных ухаживаний в ущерб некоторым делам я остался у Светы на ночь. Рябов, узнав о ночном приключении, в категорической форме потребовал: если я куда-то отправляюсь один, то оружие при себе держать просто обязан, и потребовал, чтобы я дал честное слово — в одиночку без пистолета никуда. Даже к Свете. И с тех пор, все равно не доверяя мне, он с огромной заботой окружил меня кольцом своих ребят, которые разве что не спали со мной в одной постели.

Случай подарил мне Свету, но, откровенно говоря, я где-то в глубине души рад, что, наверняка, больше никогда не встречу Олю. Она навсегда уехала из нашего города вместе с мужем. Так что мне не придется видеть, как под напором прожитых лет белеют ее золотистые волосы, тускнеют синие глаза, становится дряблой кожа. Она навсегда останется в моей памяти молодой. Как Света.

Я тихо постучал в ее дверь, уже в который раз удивляясь искусству Сережи предвидеть всякие мелочи: звонка из-за соседней двери не услышишь, а вот постучи кто-нибудь и сразу замаячит в двери напротив любопытствующий глаз.

— Тебя давно не было, — сказала Света, открывая дверь. И все: ни идиотских истерик Сабины, ни тщательного контроля за моим временем Рябова, я очутился здесь, в этой крохотной однокомнатной «хрущебе» и могу хоть немного стать обычным человеком, без ежедневной суеты и вечной спешки вслед уходящим событиям. Тепло ее тела обволакивало, я рухнул на диван, потянув к себе Свету. Она поняла меня до конца, мягко отстранилась и набросила сверху махровую простыню.

— Тебе нужно отдохнуть, — усмехнулась она, — по крайней мере, в первую очередь. Ты полежи, а я пока почитаю.

— Почитай вслух, — попросил я и удобно откинулся на пoдушку. Света села рядом на низенький стульчик, включила торшер, чуть отодвинула его, чтобы электричество не беспокоило моих глаз и взяла в руки книгу. Сквозь навалившуюся на меня тяжесть, пригнувшую веки к глазам, и охватившее тело приятное оцепенение, все дальше и дальше уходил ее голос: «Это будет время, когда распространится беззаконие, сыновья подымут руку на родителей, жена злоумыслит на мужа, муж поставит жену перед судьями, господа станут бесчеловечны к подданным, подданные — непослушны господам, не будет больше уважения к старшим, незрелые юноши потребуют власти, работа превратится в бесполезную докуку, и повсюду раздадутся песни во славу греха, во славу порока и совершенного попрания приличий. После этого изнасилования, измены, лихая божба, противоприродное распутство покатятся по свету, как грязный вал, и злые умыслы, и ворожба, и наведение порчи, и предсказательство; и возникнут на небе летающие тела, и закишат среди доброверных христиан лжепророки, лжеапостолы, растлители, двуличники, волхвователи, насильники, ненасыти, клятвопреступники и поддельщики, пастыри перекинутся волками, священнослужители начнут лгать, отшельники возжелают мира вещей, бедные не пойдут на помощь начальникам, владыки пребудут без милосердия, праведники засвидетельствуют несправедливость. Во всех городах будут толчки землетрясения, чумное поветрие захватит любые страны, ветряные бури приподымут землю, пашни заразятся, море изрыгнет черновидные соки, новые небывалые чуда появятся на луне, звезды переменят свое обыкновенное кружение, другие звезды, незнаемые, взбороздят небо, летом падет снег, жгучий зной разразится в зиму. И настанут времена скончания и скончание времен…»