Чужая
Шрифт:
– МЫШКА!! – закричала я, буквально ослеплённая своей догадкой. – Вернись! Пожалуйста…
Кажется, до меня только сейчас окончательно дошло, что я обзавелась новым телом, превратилась в шаси, способную на полный оборот, но при этом осталась одним из Хранителей.
– Ты нужен мне сейчас…
Но излишне обидчивый нюхач, что называется, вильнул хвостом и исчез в тумане…
А вот призраки не исчезли. Мои хвосты суетились и разве что не дрались между собой за право первым поделиться со мной воспоминанием… Люди. Иногда их по-настоящему жалко. Они и после смерти так крепко держатся за свою память, что иногда за них становится реально больно… Впрочем,
До сих пор бы верила в то, что свято исполняю долг Хранителя, помогая похищать души полукровок из лимба. И ведь верила же!
Я не пытаюсь оправдаться, нет мне прощения за мои деяния, пусть и делала я всё без злого умысла. Я просто объяснить пытаюсь, как вообще могла быть такой дурой.
Когда у мамы родилась я и когда стало понятно, что полный оборот со мной не случится никогда-никогда (На это всё указывало, и то, что зрачок мой даже в минуты страха и самого яркого гнева не становился узким, и то, что когти не появлялись, даже когда была угроза для жизни), дед страшно разозлился. Не смотрел вовсе в мою сторону, а когда смотрел, то брезгливо морщился, будто яблоко откусил, а там коричневая дырка и половина червяка…
Мне было до безумия обидно. И страшно, чего уж так. Я не понимала, почему и за что, но отчаянно мечтала оправдаться в глазах взрослых (всех взрослых хутора, так как дедовское отношение ко мне очень скоро переняли остальные члены нашей «семьи»).
Мне было чуть больше семи, я не знала, как доказать, что хорошая. Оборачиваться и вправду не умела, а догадаться рассказать о своих снах взрослым, не смогла.
Почему о снах? Потому что именно так я попадаю в лимб. Всегда и сколько себя помню. Быть может даже с самого рождения. Стоит мне заснуть, не выстроив между своим сознанием и миром плотной стены – и бах! – уже кувыркаюсь в рыжеватом тумане и завожу друзей среди призраков человеческого лимба… Хотя поначалу я не знала, что он человеческий. Да и то, что лимб, тоже не догадывалась.
Ну, а как? Мне же все рассказывали про серый плотный туман и изумительную тишину, а здесь всё было иначе, и туман другой, и голоса и, главное, призраки (тогда я не знала, что это призраки), которые охотно со мною общались, делились историями, да такими удивительными, что я долго-долго принимала их за сказки. Которые, кстати, не имели с реальностью вообще ничего общего. Потому как примерно в тот период дед часто смотрел на меня странным долгим взглядом, приговаривая своё самое любимое правило:
– Мы дармоедов не кормим.
Примерно в это же время я повстречалась в лимбе с девочкой из детского дома и узнала, что живут там не только сироты, что вокруг дома огромный забор, на завтрак манка или овсянка, на обед суп из кислой капусты, а на ужин, разное, иногда даже мясо… История была настолько дикой, что я впервые осмелилась спросить у деда, существуют ли детские дома на самом деле. Мне было семь, но дурочкой я не была, прекрасно понимала, что не всему, что увидишь и услышишь во сне можно верить.
– Бывают, – ответил дед, не поднимая глаз от корзины, которую в этот момент плёл. – У человеков. Мерзкие пришельцы настолько отвратительны, что отказываются от собственных детей. Ни один ррхато не пошёл бы на это даже под угрозой смерти, а сироту взял бы в семью!
Я едва не ляпнула про главное дармоедское правило, но в последний
– А ты где про них услышала?
На этот раз дед всё-таки глянул на меня, и я, пожав плечом, ответила:
– Во сне. Одна девочка рассказала.
– Во сне, говоришь?.. – задумался дед, и через пару дней на хуторе появился специалист с лимбометром. У чувака крыша от счастья едва не поехала, когда он понял, кто я. Дед это тоже очень быстро понял и резко изменил своё отношение ко мне. Так резко, что специалиста поехали провожать сразу три наших лучших бойца. Тогда я подумала, что для охраны, правда, несколько лет спустя поняла, что не совсем.
Несколько недель или даже месяцев после того, как стало понятно, что я Хранитель, дед от меня ни на шаг не отходил, в такие друзья записался, что хоть к ране прикладывай! И дудочки мне из тростника вырезал, и интересные истории рассказывал, и раз даже с собой на речку взял, правда, купаться не позволил.
Наверное, я была по-настоящему счастлива в те дни. Тем более что дед, как выяснилось, был отличным рассказчиком! Его истории про то, как жили ррхато до того, как на Сару-шас пришли человеки, я могла слушать сутками, забыв про сон и еду. Легенды о сотворении мира, о Владычице Энлиль и сестре её Иштар, в чью честь меня и назвали. О мужьях их, о тумане лимба, о Хранителях и о том, как и для чего их создала богиня…
Давным-давно, когда Владычица Энлиль привела в мир первого ракшаса и его спутницу, не было никаких Хранителей, а лимб был тихим и солнечным, как Сладкая пустыня в полдень. Их богиня создала, чтобы помогали Эзэ да за порядком присматривать.
– Будете следить за чистотой в Лимбе, – строго наказала она. – За тем, чтобы души предков были всем довольны, чтобы туман не редел, чтобы живые не теряли связи с мёртвыми…
Сотни Хранителей, даже тысячи, входили в лимб не по тридцать раз в месяц, как нынче, а может, всего тридцать за всю свою жизнь. А потом небесный огонь уничтожил Дерево жизни, и Владычица Энлиль отвернулась от своих детей, сделав их слабыми и беспомощными. Совершенно слепыми.
– Раньше, чтобы поговорить с предками, достаточно было прийти к Древу, – со слезой в голосе вспоминал дед, да так искренне вспоминал, что я почти верила в то, что он лично к Древу ходил, хоть оно и было уничтожено три тысячи лет назад. – Задать вопрос о том, где искать себе пару, попросить благословения на брак, приложить к тёплой коре ладонь своего первенца… Раньше. Теперь лишь некоторые могут рассмотреть что-то в непроглядном тумане лимба… И тебе невероятно повезло родиться Хранителем, Иш. Они нынче почти не рождаются… А уж о Хранителях человеческого лимба я и вовсе никогда не слышал… Повезло. Хотя везение тут не при чём. Моя дочь просто не могла оказаться бездарной пустышкой.
– Внучка, – несмело исправила я.
– И внучка тоже, – улыбнулся старик. – Но родила-то тебя мама, внучка, а?
В его глазах, таких же светлых, как у меня и у мамы, играли в пинг-понг лукавые чертенята, и я невольно улыбнулась в ответ:
– Мама.
– Ну, вот видишь. Талантливая мама родила замечательную во всех отношениях внучку… Хранительницу лимба, Иш! Сама-то слышишь, как это звучит?
Он приобнял меня за плечи и заговорщицки шепнул:
– Беречь лимб, делать всё для того, чтобы души предков были покойны и добры… Уж наверное они не разозлятся, если мы сделаем доброе дело и вернём домой тех шаси, что когда-то потерялись в злом мире человеков…