Чужие-4: Контакт
Шрифт:
– Дон, мне надоело быть умной женщиной – говорят, мужчины их не любят… Я хочу, чтобы ты меня любил, Дональд. Здесь, сейчас!
– Сеси… Ты требуешь невозможного!
– Ну хорошо, тогда я немедленно улетаю на Землю! – сверкнула она глазами.
– Это тоже невозможно… То есть невозможен как раз полет, а первое… Я просто сейчас слишком занят.
– Дон, я всегда помогала, чем могла, твоей карьере. (Это заявление было явным преувеличением – «помощь» проявлялась в основном в постоянном накручивании и подзуживании: «действуй активнее»). Но я – женщина, и мне невыносимо, когда
Последняя фраза получилась с таким трагическим завыванием, что готовый уже сдаться перед логикой ее доводов Крейг тут же отпрянул. Как это часто бывает с плохими актрисами, Цецилия всегда переигрывала: хорошо начиная, она сводила все попытки на нет неудержимо прорывающейся фальшью. Вот и сейчас, играя «страдалицу» за дело мужа, она испортила весь эффект.
– Имеешь. Но я тоже человек, я устал, и у меня много дел. Кроме того, сюда в любой момент могут зайти.
– Пускай. – Цецилия прижалась к нему. – Пусть все знают и видят, что ты – мужчина!
– Сеси, я прошу тебя…
– Все. Я лечу. Мне нет дела до запретов, для меня ты обязан сделать исключение. Я же твоя жена!
– Сеси!
– Я сказала: или – или. Выбирай. Похоже, это мерзкое чудовище тебе гораздо интереснее, чем я. Ведь так? Ты – бездушный сухарь, и нечего удивляться, что твоя собственная дочь тебя терпеть не может! О, как я понимаю бедную девочку!
Со стороны Цецилии это было нечестным приемом, и лишь прорвавшаяся в ее голосе фальшь смогла его смягчить.
– Не трогай девочку. Тебя она любит не больше, – отрезал Крейг. Он не любил, когда нарушали правила игры.
Цецилия вздрогнула, как от пощечины. Ее глаза вспыхнули, и она была в этот миг очень близка к тому, чтобы отказаться от игры и откровенно надерзить своему мужу, но привычка все же взяла верх.
– Что может знать о любви такой сухарь! – Цецилия притворно всхлипнула. – Ваша работа убивает все живое вокруг себя – это твоя Синтия так говорила… Марту вы уже довели: несчастная лежит с нервным припадком. Я следующая, да?
– Не понимаю, чего ты так заволновалась о Марте: ты же всегда ее терпеть не могла!
– О-о-о! Как ты жесток!!! – театрально застонала Цецилия.
– Давай прекратим этот разговор. Найди себе занятие.
Крейг отстранил Цецилию рукой и пошел к выходу. Цецилия снова застонала и принялась сползать вдоль ствола пальмы на землю. Крейг не обернулся: сцены были ему не в новинку.
Проводив взглядом затянутую в серый пиджак спину, Цецилия зажмурилась. На него ничего не подействовало. Он ушел… В ее висках начала стучать кровь. Сердце неспокойно екало. Из памяти поднялась страшная морда чудовища, по вине которого она была вынуждена тосковать в одиночестве. Кривые зубы предстали перед ее глазами так ярко и выразительно, что Цецилия вздрогнула. Ее «соперник» не был просто новым видом оружия – это было поистине жуткое существо. Неужели Дональд серьезно рассчитывает его выдрессировать?.. Или такие «зверушки» будут просто сбрасываться на противника, сея вокруг себя кровавую смерть? И в том и в другом случае Цецилия ни за что не захотела
Пронзивший ее ужас был настолько силен, что поднявшиеся от него волосы отменили необходимость искать парикмахера для новой прически.
25
Медленно и нехотя боль все-таки уходила.
«За что? – слушая, как затихают последние пульсирующие ее остатки, спросил себя Соня, вспомнил ответ, но нашел и новый вопрос: – За что так жестоко?»
Он был уверен, что нового наказания не переживет: даже если выдержит организм, разум предпочтет исчезнуть. Слишком сложно, слишком страшно… «Они – дикари, – продолжал морщиться Сонный. – Дикари и садисты. Как они смотрели…»
Где-то в глубине у него загорелась злость. Какое право они имели так его мучить, даже не попытавшись ни о чем расспросить?
А его задание? Раз эти двуногие твари способны на такие издевательства, кто даст гарантию, что дети в безопасности? А что будет, если произойдет встреча с этими безжалостными существами – вдруг их хватит на то, чтобы начать войну? Сонный снова вспомнил об уроках истории, и страх заставил его затрястись: вдруг то, что с ним вытворяли, не было наказанием? Что, если они потребуют от него показать дорогу к родной планете? Сперва доведут до предела, за которым начинается слом личности, а потом начнут задавать свои вопросы? Что делать тогда?
Сонный бессильно зарычал. Он не знал выхода. Если его догадка верна, то он наверняка долго не продержится, расскажет им все.
И что тогда? Бомбы, разрушенные города, крылья смерти, летящей над головами детей и женщин?
– Нет, не надо! – взвыл он вслух.
Скорее всего, так и есть – изо всех вариантов надо всегда рассчитывать на худший. Но тогда…
Новый страх оказался так велик, что Сонный потерял сознание.
– Дэн, он, кажется, умирает! – заглянула через стекло Даффи.
– Да ну, с чего бы… – отмахнулся тот.
– Знаешь, Дэн… – Даффи оглянулась – кроме них в лаборатории сейчас не было никого. – Давай после того, как опыты закончатся, переедем на Землю… Мне там говорили, что с удовольствием возьмут меня в свою лабораторию, да и для тебя найдется место.
– Кто говорил? Даффи, ты просто мастер по неточности формулировок.
– Неважно… Хочешь, я скажу тебе один секрет? – глаза Даффи кокетливо сверкнули.
– Ну? – Дэн наклонился к ней. Не говоря ни слова, девушка чмокнула его в ухо.
– Ну что, хороший секрет получился? – она задорно, по-детски рассмеялась.
– Брось… – Дэн как-то замялся.
– А почему? – Даффи запрыгнула на стол и принялась болтать ногами.
– Знаешь, – Дэн на минуту задумался, как бы получше объяснить ей то чувство, которое вызывал у него лежащий в «садке» монстр. Почему-то при нем говорить откровенно или как-то выражать свои чувства ему очень не хотелось. – Мы словно не одни…
– Ну и что? – брови Даффи удивленно подпрыгнули вверх. – Кого нам стесняться? Да и нет тут никого.