Чужие сны и другие истории
Шрифт:
Президент Буш стал первым государственным деятелем, набравшим менее сорока процентов голосов избирателей. Такого не было с тех пор, как в тысяча девятьсот тридцать втором году Герберт Гувер проиграл Франклину Делано Рузвельту. Тогда, как и в девяносто втором году, экономика страны находилась в критическом состоянии. Буш по-джентльменски принял свой проигрыш. Мне показалось, он испытал облегчение. Возможно, он знал, какой шаг предпримет накануне Рождества. В это время года, когда мы все стараемся проявлять доброжелательность к ближним, Буш президентским распоряжением помиловал Каспара Уайнбергера, тем самым со всей наглядностью продемонстрировав, что не намерен «каяться» в своей причастности к делу «Иран-контрас». Даже проиграв, Буш остался Бушем — циником до мозга костей.
Что касается независимого кандидата Росса Перо, он получил девятнадцать процентов голосов избирателей. Перо оказался сильнейшим
Давнишние новости. В политике новости стареют очень быстро. Дневник, который я вел в течение избирательной кампании, и тогда представлял собой ограниченный интерес. После выборов интерес стал стремительно угасать. Зато воспоминания об обеде в Белом доме с Рональдом Рейганом останутся со мной. Я проявил близорукость, отклонив приглашение Дэна Куэйла отобедать в «узком кругу» республиканцев. Уверен, там наверняка произошло что-нибудь удивительное или ужасное. Возможно, то и другое, по крайней мере, что-то запоминающееся. Теперь бесполезно гадать, каким бы могло быть это событие и насколько продолжительный след оно оставило бы в моей памяти. Вопрос в другом: буду ли я, считая Билла Клинтона человеком «плавающих» принципов, снова голосовать за него или за другого кандидата от демократов, отдавая им предпочтение перед республиканцами? У всех нас есть суждения по поводу того, кто или что разрушает нашу страну; в моем списке верхние строчки занимают консерваторы правого крыла. Но для писателя во мне ни мои, ни ваши политические суждения не имеют и половины того интереса, какой вызывают события на представительном званом обеде.
35
Партия сохатого — прогрессивная партия США, существовавшая в 1912–1916 гг.
Важно ли, что миссис Клинтон вызывает у меня больше симпатии, чем Билл? Мне думается, у Хиллари принципы не «плавают». Вряд ли она уволила бы доктора Джойслин Элдерс с поста главного врача Государственной службы здравоохранения США. Я горячо симпатизировал доктору Элдерс и был очень разочарован, когда президент поддался нажиму и уволил ее. (Каждый, кто считает презервативы и мастурбацию злом, которое недопустимо пропагандировать среди молодежи, стоит на низкой ступени социальной ответственности и исторической точности, не говоря уже о здравом смысле. Однако нападавшие на доктора Элдерс выиграли тот раунд.)
Когда эта книга будет опубликована, нашу страну охватит очередной приступ предвыборной истерии. Я считаю поучительным перелистать свой дневник четырехлетней давности, чтобы убедиться, насколько далекими и незначительными кажутся нам теперь те события! Оглянитесь вокруг, сегодня, прямо сейчас. Главными темами средств массовой информации являются речи кандидатов и их сторонников (или противников). Пройдет немного времени, и вся энергия щедрых обещаний и беспощадных обвинений исчезнет, а обещания и обвинения забудутся. Страсть наших политических убеждений бывает столь же обманчивой, как и сексуальное желание, и такой же недолгой. А вот хорошая история живет дольше. Тогда, в Белом доме, я замечательно провел время. Жалею, что отказался от возможности побывать там еще раз.
РАССКАЗЫ
Внутреннее пространство
Джордж Ронкерс — молодой уролог — работал в клинике университетского города. В нынешнее время это весьма прибыльная профессия, учитывая общий уровень непросвещенности студентов и людей более старшего возраста, а также их терпимое отношение к любовным утехам. Венерические заболевания пациентов Ронкерса отличались впечатляющим разнообразием, и работы у него всегда хватало. Большинство его пациентов по линии консультативного комитета по охране здоровья студентов прозвали доктора «похабник Ронк». Жена, искренне любившая Джорджа, ласково называла его Ронч. [36] Жену его звали Кит. Она с большим юмором относилась к работе мужа
36
От английского raunch — «похабный», «сексуальный».
Это была ее сфера деятельности. Кит целиком отвечала за внутреннее пространство в доме Ронкерсов. Она снесла внутренние стены, сломала старомодные ванные комнаты, трансформировала арочные двери, комнаты с закругленными углами и овальные окна. Короче говоря, внутреннее пространство она воспринимала как иллюзию.
— Весь трюк в том, чтобы не было видно, где кончается одна комната и начинается другая. Концепция комнаты губительна для концепции пространства. Границы должны стать неразличимыми…
И так далее. Она умела создавать пространство.
Джордж Ронкерс ходил по своему дому, как ходят по парку в незнакомом, но интригующем городе. Теории пространства не интересовали его ни с какой стороны.
— Сегодня осматривал девицу. У нее семьдесят пять бородавок, — сообщил он, вернувшись домой. — Ей к хирургу нужно. Даже не знаю, зачем она пришла ко мне. А вообще, ей следовало начать с гинеколога.
Единственной частью их владений, которую Ронкерс считал по-настоящему своей, было большое красивое дерево черного ореха, росшее рядом с домом. Первой дом заприметила Кит; тогда он принадлежал старому австрийцу по фамилии Кеслер, у которого недавно умерла жена. Кит сообщила мужу, что дом пригоден для внутренней переделки. Ей понравились высокие потолки. Однако сам Ронкерс купился на дерево. У черного ореха было два ствола, напоминавших букву V. Такие экземпляры встречались редко. Обычно это дерево имеет один ствол и отличается высотой и элегантностью пропорций. Листья и ветви начинаются где-то на уровне второго этажа. Листья у черного ореха небольшие, узкие; они расположены очень плотно и имеют красивый зеленый оттенок. В октябре листья становятся желтыми. Орехи неспешно вызревают все лето; их скорлупа долго остается бледно-зеленой, а сами орехи похожи на маленькие резиновые мячики. К осени они достигают размера персика. Скорлупа темнеет, а местами даже чернеет. В это время орехи начинают падать. Белки их очень любят.
Кит тоже понравилось ореховое дерево, но главным источником ее энтузиазма был дом. Она вдохновенно рассказывала Кеслеру, какие изменения ждут его дом, когда он отсюда съедет. Старик смотрел на нее и лишь иногда переспрашивал:
— Какую стену? Ту? Вы хотите ее сломать? И эту тоже? Тогда… на чем будет держаться потолок?
Ронкерс рассказал Кеслеру о своем восхищении черным орехом. Вот тогда-то Кеслер и упомянул о соседе.
— Der Бардлонг, — проворчал Кеслер. — Он хотел дерево срубить, но я его никогда не слушал.
Джордж Ронкерс попытался выудить у Кеслера, чем их будущему соседу Бардлонгу не нравится черный орех. Но австриец, словно что-то вспомнив, постучал ладонью по стене и крикнул Кит:
— Только не эту стену! Я надеюсь! Я всегда имел удовольствие от этой стены!
Ронкерсы решили вести себя поделикатнее. Никаких планов вслух, пока Кеслер не съедет. Он нашел себе жилье в другом пригороде. По непонятной причине Кеслер в день выезда оделся как тирольский крестьянин. В фетровой шляпе с пером, в кожаных шортах, из-под которых выглядывали белые старческие колени, он стоял под моросящим весенним дождем. Рядом стояли его древние деревянные чемоданы. Джордж и Кит помогали грузить его мебель.
— Мистер Кеслер, почему бы вам не зайти в дом? — предлагала ему Кит.
Пока вся мебель старого австрийца не перекочевала в кузов грузовика, он упрямо стоял на дорожке перед своим бывшим домом. Он смотрел на черный орех.
Когда прощались, Кеслер простодушно коснулся спины Кит (почти на уровне зада) и сказал:
— Не позволяйте, чтобы der pest [37] Бардлонг срубил дерево. Хорошо?
— Хорошо, — ответила Кит.
Весной Джордж Ронкерс любил по утрам лежать в постели и смотреть, как солнце пробивается сквозь свежую листву ветвей его дерева. Черный орех отбрасывал на кровать почти мозаичные узоры из света и теней. Кит расширила окно, чтобы дерево было лучше видно. В ее терминологии это называлось «позвать дерево внутрь».
37
Эта зараза (нем.).