Чужой в раю
Шрифт:
— Ну, хорошо, с этим понятно. А как я могу, пардон, набраться градусов от этой выпивки? — я показал на большой кувшин. — Ведь это, как-никак, биологический процесс, когда кровь насыщается алкоголем.
— Э, товарищ писатель, разве вы не знаете, что патриции пили сухое вино, разбавленное водой? Не крепче современного пива.
— Но я…
— Ладно, я пошутил, — добродушно рассмеялся Иванов. — «Нажраться» можно так же, как и наесться — достаточно захотеть почувствовать себя пьяным. Но у нас здесь в раю и свое преимущество — «протрезветь» можно буквально за секунду.
— А допустим, я хочу выпить водки?
— Она
— Где?
— Где-то здесь. Господь или Сверхцивилизация, которые создали этот рай, все продумали. Ничто не материализуется прямо у вас в руках, если этого не требуется. Иначе бы это раздражало. Предмет появляется как бы незаметно. Наверное, ваша «Столичная» стоит вот за той аппетитной на вид бараньей тушей.
И действительно, водка стояла там. Внешне — вполне реальная бутылка «Столичной» с новомодной завинчивающейся пробкой. Я разлил ее по донышкам кубков, стоящих перед нами.
— Ну, за встречу?
— За встречу и за дружбу, — откликнулся Петр Иванович. — И давайте перейдем на ты. Согласны?
— Согласен.
— Только я превращу свою водку в ракию, болгарскую фруктовую водку. Так мне привычнее.
Подмигнув мне, он жестами фокусника сделал нарочитые пассы над своим кубком, принюхался и удовлетворенно крякнул:
— Ну, будем!
— Будем вечно жить?
— Вечно.
Мы чокнулись.
Выпил я много, хоть и «заказал» сам себе среднюю стадию опьянения. В голове привычно зашумело, но вот настроение, напротив, стало падать. Я впервые стал задумываться о случившемся. Господи, Я — МЕРТВЫЙ. Где-то там, на Земле мое голое тело лежит на столе или полу, и какая-нибудь соседская бабка, давно привыкшая к подобной работе, обмывает его перед тем, как МЕНЯ оденут в лучший костюм и положат в гроб. А послезавтра отвезут на кладбище в стареньком автобусе-катафалке еще советских времен. И все будут плакать — кто искренне, а кто тайком размазывая по лицу обслюнявленный палец. Друган-писатель толкнет проникновенную речь над гробом и все с ним согласятся, терпеливо ожидая, когда закончится эта неприятная церемония и их пригласят на поминки. Еще через час они напьются и начнут рассказывать скабрезные анекдоты, убеждая друг друга, что покойный любил соленые шутки. А жена в черной косынке будет уже думать не обо мне, а о том, хватит ли водки и закуски на всю эту ораву.
Тут я вспомнил: а ведь в раю есть интернет. Хоть и односторонний, но должна ведь хоть одна сволочь написать обо мне некролог? Я пошел к столику с ноутбуком.
— Не торопись, Коля, — угадал мои мысли Петр, — некролог о тебе еще не написан. А возможно, он и не появится вовсе.
— С чего ты решил? — обиделся я.
— Если честно, то я не читал ни одной твоей книги. Может быть, Господь или Сверхцивилизация поместила тебя здесь по каким-то другим признакам?
— Это по каким же? — рассвирепел я.
— Не кипятись. Ну, по еще нераскрытым твоим талантам. Например, станешь здесь великим физиком или философом. Откуда мне знать? У тебя ведь впереди вечность.
Мне стало смешно. И, действительно, с чего я решил, что меня забрали «наверх» — лишь одного из каждой тысячи землян — из-за моих литературных «шедевров»? Средней паршивости повестушки.
— Давай еще выпьем, Петя.
— Давай. Только
— Валяй.
— Еще раз поздороваемся, — он протянул мне руку.
Я удивленно протянул свою ладонь.
— Ничего не чувствуешь?
— Ничего. Рука как рука. Горя…, — споткнулся я на полуслове — ГОРЯЧАЯ! Так ты меня обманул? Мы из плоти и крови?! Так?
Петр покачал головой:
— Нет, мы — информационно-энергетические субстанции, как я тебе объяснил сразу. Ты ведь проткнул мою ладонь насквозь?
— Проткнул. Значит, это был все-таки гипноз?!
— Ничего подобного. Увы. Просто я живу в раю полвека и умею в определенных границах управлять и своим энергетическим полем, и твоим. В первый раз я его ослабил, чтобы ты сразу убедился, что мертвый, а сейчас восстановил. В том числе, и твои дактильные ощущения.
— Чем же мы отличаемся от людей в подобном случае?
— Если одним словом, Коля, то ВСЕМ. Ты это вскоре поймешь.
Глава четвертая. Райские кущи
Отягощенные спиртным, мы вышли подышать на берег моря. Петр, в очередной раз улыбнувшись, сказал:
— Мне кажется, Коля, что море без островов выглядит как-то тоскливо. Давай создадим здесь несколько романтичных островов.
— Давай!
Острова тут же появились. Один, громадный, со средневековым замком на горе — в двух сотнях метров от берега, еще три — у линии горизонта. На башнях замка, как в детском фильме, развевались разноцветные флаги, но не было сомнений, что он реален, по крайней мере, выглядит таковым в моих глазах.
Петр, уже не вызывая у меня удивления, оттолкнулся от песка и легко взмыл вверх на полсотни метров, видимо, чтобы критично осмотреть созданный им пейзаж. А затем чуть-чуть передвинул острова на этой волшебной картине и плавно опустился на берег.
— Я ведь еще и художник-любитель, — виновато объяснил он свой поступок. И неожиданно добавил: — Тебе не кажется, что в нашей кампании не хватает женщин?
— Зачем нам женщины? — удивился я. — Мне еще о многом нужно у тебя выспросить. Нормально сидим и пьем.
— Для секса, — просто объяснил Петя. — Чтобы у тебя успокоились нервы после перемещения на небо.
— Ты собрался пригласить сюда гулящих баб?! — поразился я. — А откуда здесь проститутки? Они тоже, что ли, входят в 50 миллионов избранных интеллектуалов? Бывший академик Российской академии наук и по совместительству — шлюха в раю? Или это мифические гурии, как в исламе?
— Никакие они не шлюхи. Забудь свои земные представления о женщинах. Любое общество живет по тем законам, которые ему навязывает окружающий мир. Здесь мир иной, совсем иной.
— Ну и что с того?
— А то, что женщина, неспособная отныне рожать, потерявшая свою функцию — главную на Земле, здесь формирует совсем иное общество. Здесь, к примеру, очень мало особей, которые поддерживают семейные отношения, они отягощают. Разве что какие-нибудь отъявленные чудаки, либо крайне редко встречающиеся семейные пары, которые таковыми были и на Земле.
— Свободный секс? Теория «стакана чистой воды» в действии?
— В каком-то смысле.
— Знаешь, Петя, извини, но после всего услышанного и увиденного мне нужно часок побыть одному. Погуляю по берегу, подумаю.