Чужой. Сердитый. Горячий

Тиган Линетт

— Я не оставлю их здесь, к тому же Виктора я знаю очень хорошо. Он клюнет. Он — точно клюнет, — уверяю я брата, и себя тоже.

— Ты не можешь знать…

— Это лучше, чем бездействовать, — осаждает Кирилл моего брата, ободряюще похлопав меня по плечу. — Но ты должна понимать, что прикрыть твою спину будет некому. Действуй с умом.

— Я научилась прикрывать не только свою спину, но и свой зад… Так что всё будет хорошо, — ухмыляюсь в глаза мужчине, который видит во мне сильную молодую женщину. — Главное, вы не облажайтесь и поскорее

вытащите меня из машины. Боюсь, Виктор успеет меня славно потрепать, если задержитесь!

— Это опасно! — Андрей хватает меня за куртку, но его пальцы по ней скользят, когда я резко поднимаюсь. — Ярослава вернись! Какого хрена ты вытворяешь? — шипит он на Кирилла, который не отводит от меня взгляда, удержав в крепкой хватке моего брата, когда я смело иду по направлению к дому.

Хоть и веду себя бесстрашно, но сердце дико колотит внутри. Руки подрагивают, и я вся дрожу, немного от холода и чертовски сильной от первобытного страха. Последняя моя встреча с Виктором закончилась тем, что он застрелил человека. Эльдар не был достоин такой участи, и тем более пыток, которые организовали ему Гордеевы в желании выведать моё местоположение.

Возле дома мужчины засуетились, напряженно направляя на меня дуло пистолета, и я замираю. Другой сразу же проскальзывает в дом, видимо, известить своего хозяина о желанной гостье. Стараюсь не оглядываться, чтобы не раскрыть место, из которого за мной точно наблюдает брат и Кирилл.

Когда открывается старая деревянная дверь, я вздрагиваю. Мужчина кивает, разрешая зайти. Ноги стают ватными и тяжелыми, когда я почти крадучись, захожу в дом. Охранник за мной не идёт, и я оказываюсь в гнетущей полутьме.

Очень опрометчиво думать, что у мокрой девчонки после купания в озере, с сумасшедшими от обстоятельств глазами, не может быть пистолета.

— Решайся быстрее, моя дорогая… — я слышу его тягучий голос, который пронизывает до мурашек.

Иду осторожно, но доски под моими ногами страшно скрипят, нагнетая обстановку. Когда подхожу к двери, из щелей которой пробивается свет, волнительно выдыхаю.

Мне нужно быть сильной. Я обязана быть сильной ради моих близких. Всё когда-то началось из-за моей ошибки, которой я не предала значения, а поэтому только я могу с этим покончить. Вадим был прав — нельзя вечно бежать от проблем. Нужно бороться.

Открываю дверь, сразу же метнув взгляд на стоящего посреди небольшой комнаты Виктора. Он с интересом меня рассматривает, удовлетворенно ухмыляясь. Я пришла, и он знал, что приду, поэтому зловеще-широко улыбается, и даже чеширский кот позавидовал бы такому оскалу.

Я ошарашенно перевожу взгляд на отца, сидящего на стуле и находящегося возле него Вадима, лицо которого залито кровью. Боже… Снова он страдает из-за меня… Вадим тяжело смотрит на меня, но никак больше не проявляет эмоций. Отец встревоженно меня осматривает, и даже дернулся, из-за чего наручники на его руках задребезжали.

— Отпусти их, — обращаюсь я к Виктору, но не

могу оторвать своего сожалеющего взгляда от папы и избитого Вадима. Это всё моя вина. Каждое моё действие гонит за собой тяжелые последствия, но самое ужасное, что за мои ошибки расплачиваются другие, невинные люди. — Я сделаю всё, что вы прикажите.

— Хм, — хмыкает Виктор и склоняет голову. Я не спускаю своего взгляда с мужчины, который снисходительно смотрит на меня в ответ. — Боюсь, что не всё так просто, дорогая. Знаешь ли, мне не нужны свидетели, особенно полицейские… Особенно такие мозговитые, — он поднимает оружие, провоцирующее его рассматривая.

Я срываюсь и повторяю его движение, но прицеливаясь сразу ему в голову.

— Будет лучше, если все останутся живы, — несмотря на мой слабый и дрожащий голос, пистолет я держу цепко, решительно.

— О, моя дорогая, уверяю тебя, ты будешь жить, как и я, — в следующий момент его фальшивая улыбка спадает, и показывается он — дьявол в обличии человека. Его лицо ожесточается, он смотрит на меня с присущем ему гневом, когда взгляд цепляется за мой пистолет. Не ожидал? Я на грани, и он должен это видеть. — Но не они… — он переводит дуло своего пистолета на моего отца. Это провокация, которая грозит смертью.

В голове всплывают слова Максима, чтобы я стреляла первая и не давала ему шансов. Я борюсь с собой, встревоженно бросая взгляд на отца и Вадима. На последнем я задерживаю взгляд дольше, и вижу только едва уловимый кивок, придающий мне смелости.

Нажимаю на курок первая, затаив дыхание.

Виктор вздергивает бровью, наслаждаясь моим промахом. Я со страхом нажимаю ещё несколько раз на курок, пока на переворачиваю пистолет, проверяя патронную обойму. Она оказывается пуста… Видимо, она вылетела раньше, а я и не заметила…

Вот дерьмо!

— Господь ко мне всегда был благосклонен, Ярослава, — насмехается Виктор, подобравшись ко мне ближе, когда я оказалась безоружна и совершенно неопасна. В точности, как ребенок, играющий водяным пистолетом. — А я готов ему помочь в ответ и карать за грехи… — низко шепчет он и замахнувшись, бьет по лицу с такой силой, что я отворачиваюсь и цепляю тумбу, падая на больное бедро.

Глухо стону, резко повернувшись к нему лицом, боясь пропустить следующий удар. Виктор присаживается рядом, с садистским наслаждением рассматривая, как я щурюсь от боли и подавляю в себе жалкие всхлипы.

— Ты принадлежишь моему сыну и мне. Теперь ты раз и навсегда это запомнишь, — он тянет руку к моему лицу, но я брезгливо отворачиваюсь. — В тебе появилось больше строптивости, чем я ожидал. Интересно, на что ты готова ради своего любовничка и отца…

Я медленно скольжу взглядом на отца и Вадима, которые настороженно наблюдают за Виктором. Каждый из них в тихом гневе, когда взгляд каждого скользит по моей пылающей щеке. Они всегда боролись за мою защиту, но теперь никто из них не может препятствовать обстоятельствам.