ЧВК "Пересвет". Книга третья

Медоваров Алексей

Он сделал плавный вираж и через несколько минут нам открылся вид на ночную деревню. Она и впрямь оказалась небольшой — несколько скудно освещённых улочек, редко раскиданные дома.

— А вот и аэродром, — сказал я, указывая на две линии светящиеся линии. — Нужно запросить посадку. Шеф, дело за тобой.

Шеф взял микрофон радиопередатчика, немного прокашлялся, прочищая горло, и сказал:

— Un avion privado llama al aerodromo el Mosco. Repito, ?un avion privado llama al aerodromo de el Mosco!

Некоторое время в эфире было тихо,

и Шеф хотел было повторить вызов, как вдруг нам ответили.

— Aerodromo el Mosco en contacto, — ответил сонный хриплый голос. — Necesitas un aterrizaje?

— Si.

— Aterrizaje permitido.

— Gracias, el Mosco, — поблагодарил Шеф и отключил связь. — Нам дали добро на посадку.

Глава 18

Самолёт плавно коснулся взлётно-посадочной полосы аэродрома Эль Моско, но несмотря на мастерство Дамьяна, нас всё равно начало трясти. В свете посадочных фар стала ясна причина — асфальтовое покрытие полосы украшал узор из трещин. Часть из них была залита гудроном, но на остальные словно бы не обращали никакого внимания.

Судя по длине полосы, аэропорт этот не предназначался для приёма ни средней, ни уж тем более тяжелой авиации. Легкомоторная техника, навроде нашей — вот придел аэродрома в Эль Моско.

Самолёт протрясся несколько сот метров, пока Дамьян не направил его к ангарам, стоявшим в тени раскидистых деревьев. Мы наверняка даже бы не заметили их, если бы не свет фонарей.

— Похоже, мы здесь не одни, — я указал на один из ангаров, створки ворот которого были распахнуты настежь, а в глубине виднелось хвостовое оперение самолёта.

— Да, есть такое, — кивнул Дамьян. — Вон там несколько вертушек стоит, — он указал на едва заметные силуэты вертолётов в стороне.

— А тут довольно оживлённо.

— Нужно держать ухо в остро, — вставил свои пять копеек Шеф. — Этот аэродром нелегальный, контингент может быть разным.

— Согласен, — кивнул я. — Перво-наперво заправим самолёт.

Откидной трап, он же входной люк, откинулся с лёгким скрипом. Мы выбрались наружу, и я с удовольствием потянулся, вдохнул полной грудью. Воздух здесь, в предгорьях Анд, был куда приятней для дыхания — ночная прохлада, спускающаяся с горных вершин, освежала. Мои спутники так же с наслаждением разминались и дышали полной грудью. Все, кроме Маркуса Вальего — тому явно было слишком холодно.

— Ох уж эти южане, — проворчал Шеф, глядя на нашего новоиспечённого спутника.

Раздался шорох чьих-то неспешных шагов и вскоре из темноты возник чей-то силуэт, едва подсвеченный красным угольком в районе головы. Вскоре под свет фонарей вышел невысокий полный абориген — тёмные, как смоль волосы, неухоженная борода-испаньолка, сигарета в зубах. Руки были скрыты под полосатым пончо. Он окинул взглядом наш самолёт и чуть нахмурился.

— Ручаюсь, у него под этой полосатой штукой ствол, — сказал Шеф, приветственно улыбаясь незнакомцу. — Может даже два.

Тот

остановился от нас метрах в десяти — идеальная дистанция для того, чтобы выхватить оружие в случае, если мы решим вдруг напасть на него. Но мы этого делать не собирались.

— Llegaron los senores de Rusia? — спросил незнакомец.

— Он спрашивает, не русские ли мы, — перевёл Шеф, а затем заговорил на испанском. — Si, Senor, somos rusos. Tenemos que repostar el avion y algunas habitaciones en el hotel. Volaremos por la manana.

Некоторое время они о чём-то разговаривали, затем незнакомец развернулся и зашагал обратно, в темноту, жестом пригласив нас следовать за ним. Нам ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

Мы направлялись в сторону посёлка — впереди виднелись редкие огни плохо освещённой улицы. Вскоре из темноты вышли ещё двое аборигенов, причём абсолютно бесшумно. Судя по автоматическим винтовкам и пристальным, изучающим взглядам, настроены они были очень серьёзно.

— О чём вы разговаривали? — спросил я у Шефа.

— Здешние его называю Дядюшкой Эскобаром. Я рассказал ему о цели нашего пребывания в этом захолустье и что завтра утром мы свалим, — последовал ответ. — Затем уточнил, как он понял, что мы из России.

— И?

— Дядюшка Эскобар говорит, что в последнее время в этой части Колумбии неспокойно. Много самолётов, много наёмников. И все не из Южной Америки. Говорит — из Европы в основном.

— Много русскоязычных? — уточнил я.

— Так точно, — кивнул Шеф. — Большинство из наших краёв.

— А тот самолёт? В ангаре который.

— Из той же оперы, вашество.

— Хреново, — ответил я. — Не хотелось бы вляпаться в неприятности.

— Вляпываться в неприятности, это практически кредо ЧВК «Пересвет», — съязвил Шеф.

— Зато не скучно, — парировал я. Но потом добавил: — Порой уж шибко не скучно…

Тем временем мы добрались до поселения. Эль Моско выглядел, как городок из вестернов — старые каменные здания, построенные в колониальном стиле, облупленная штукатурка, под которой проглядывалась не самая ровная кирпичная кладка, поверх облезшая побелка. Арочные окна, арочные двери, арочные ворота — всё украшено незатейливыми узорами в виде цветных индейских треугольников. Эдакая смесь культур — испанской, привезённой конкистадорами, и племён местных индейцев.

Дядюшка Эскобар вел нас к самому освещённому зданию в поселении. И по совместительству, самому шумному. Несмотря на поздний час из раскрытых настежь дверей доносились звуки гитар и маракас, изредка прерываемые взрывами хохота.

На вывеске заведения красовалась обнажённая красотка с пышной грудью, а рядом была стилизованная надпись на английском «Titty Twister». Чуть ниже мелким шрифтом был указан характер заведения, причём сразу на трёх языках — «Saloon and motel», «Salon y motel» и «Салон и гостиница». Причём последняя надпись была самой свежей и написана от руки простой белой краской.