ЧВК «Пересвет». Книга вторая

Медоваров Алексей

Остальные спуски были расположены по радиусу и больше напоминали горные тропы, проложенные через горы мусора, чем дороги. Пикапы по ним спустится вполне могли, но вот для танков, пусть и легких, подходили только два основных пути.

— Профессор! — я снова подключился к общему каналу. — Что там у вас?

— Как раз запускаем, — отвечал ученый. В его голосе звучало сильное волнение.

В этот самый момент на северо-западе в воздух взвилась красная сигнальная ракета. В ответ с южной стороны взлетела ракета синего цвета.

— Ну, походу, началось, — проворчал я.

—

Точнее и не скажешь, — согласился Виталик.

Глава 16

Мы с Виталиком наблюдали, как бандиты спускаются в Венскую воронку по накатанным и утрамбованным спускам. Судя по всему, наша ночная стычка послужила причиной объединения двух преступных банд или кланов — поняв, что в самом сердце их территории объявились сильные чужеземцы, они решили действовать сообща.

О том, что на северо-западе и юге действуют разные бандформирования, указывало простое наблюдение — северо-западные хлынули в низину толпой, практически неконтролируемым потоком, больше напоминавшем мне варварские набеги или лихие казачьи налеты.

Южные ребятки действовало гораздо разумнее — двинулись вперёд смешанной колонной. Между медленно движущейся техникой шли ряды пехоты, причем в конце спуска всё это построение вытягивалось в одну шеренгу и неспешно двигалось вперёд. Вот прям как наступление немцев из фильмов о Великой Отечественной войне. Только сейчас всё взаправду и смертельно опасно.

— Кто-то из южной группировки бандюков неплохо шарит в тактике, — сказал я задумчиво. — От них будет много проблем.

— Согласен, ваша светлость. Видите, на руках у некоторых пехотинцев повязки?

— Вижу, — ответил я, пошарив визором по рядам.

— Это офицеры. У всех у них есть средства связи и через них командование осуществляет оперативное управление.

Я присмотрелся и увидел, что на поясах у офицеров и впрямь были рации, от которых шли провода к наушникам. Далеко не самые передовые модели, учитывая уровень научно-технического прогресса в этом измерении, но всё же противник с хорошей связью гораздо опасней противника без оной.

— Значит их нужно выбивать первыми, — мысль Виталика была проста и понятна.

— Именно, ваша светлость.

— А с техникой как? Будем в ручном режиме утилизировать?

— Утилизировать? — усмехнулся Виталик. — Любопытный термин, учитывая поле боя.

— Не ёрничай, — сказал я без всякой сердитости.

— Ну, наши мины рассчитаны на пехоту, — ответил Виталик задумчиво…. — Танкам, даже лёгким, от них вреда мало. А вот для машин они довольно опасны. Если не уничтожат, то выбьют из строя запросто. Так что танки будем бить по старинке — вручную.

— Вырывать башни и вот это вот всё, — резюмировал я.

— Я уже говорил, что иногда ваша светлость выражается довольно странно?

— Это дворянское самодурство, — вывернулся я. — Ошибки воспитания и прочая ерунда.

— Пусть будет так, — ответил Виталик, однако нотки подозрения из его голоса никуда не исчезли.

«Нужно держать себя в руках и следить ха собственной речью!» — подумал я.

Меньше всего мне сейчас нужны косые взгляды и странные вопросы коллег и сослуживцев. За

свою прежнюю жизнь я повидал много самодурства от самых разных людей и менее всего мне хотелось, чтобы к подобным индивидам причисляли и меня. Тем более, что я теперь выходец из знатного дворянского рода. Правда прежний владелец моего тела так же был самодуром и порой вытворял чёрт знает что… Какой-то замкнутый круг выходит! Начнёшь вести себя максимально адекватно — будет подозрительно, будешь говорить и делать вещи, привычные для прошлой жизни — тоже будет подозрительно! Вот как хочешь, так и вертись…

— У северной группировки офицеров нет, — решил я сменить тему. — Поперли в воронку толпой.

— Так точно, ваше светлость, — согласился Виталик. — Там главарь или атаман и от силы пяток командиров. Техники нет, тактики вменяемой нет. В первой волне наступления от мин погибнет много живой силы.

— Тогда нам необходимо сосредоточиться на северянах.

Мы сменили местоположение, сместившись сильно южнее и заняли возвышенности, которые, конечно же состояли из разного рода мусора.

Я залег на куче битого кирпича, посыпанного битым пластиком и какими-то выцветшими на солнце мешками.

Виталик расположился метрах в тридцати от меня среди горы автомобильных покрышек.

— Профессор, как ваши успехи? — спросил я по общему каналу связи.

— В процессе. Не отвлекайте, — отрезал сердитый голос ученого.

— Скоро станет громко, — сказал я. — Я предупредил, будьте на чеку.

— Конец связи.

Позади нас раздались первые, и очень частые, взрывы — это северо-западные бандюки с налета нарвались на наше минное заграждение. Не составляло большого труда представить последствия столь бездумной атаки, которая нарвалась на минное поле — противопехотные мины оружие отнюдь не гуманное. Раненые и убитые, части тел, откинутые взрывами, море крови на мусоре, который привезли из благополучных стран.

Вскоре взрывы стали реже, а после и вовсе стихли — враг отступил, понеся внезапные и невосполнимые потери, еще даже не завидев противника, то есть нас с Виталиком. Но на большую паузу рассчитывать не приходилось — наверняка они залижут раны, соберутся с духом и снова двинутся вперед, только в этот раз намного осторожней.

Нам же предстоял куда более сложный бой — с дисциплинированным и хорошо вооружённым противником, который обладает не только численным перевесом, но и какой-никакой техникой. И чем больший урон мы с Виталиком нанесем им до того, как они приблизятся, тем проще нам будет, когда придется разделиться и сражаться на два фронта. А сделать это рано или поздно придётся.

От внезапно запиликавшего вызова по резервной линии я вздрогнул.

— Вашество, приём! — раздался хрипловатый голос Шефа.

— Не думал, что буду настолько рад тебя слышать! — сказал я. — У нас тут намечается большая задница.

— Мы с твоей сисястой секретаршей так и предположили.

— Она не моя…

— Не занудствуй, вашество. Короче, к вам направляются вертушки братушек.

— Чего? Каких еще братушек?

— Да обычных. Сербов. Тоже наемники, только посолидней, чем мы. Придется вашей светлости раскошелиться.