ЧВК «Пересвет». Книга вторая
Шрифт:
Прыжок в сторону и почти одновременно с этим на месте, где я стоял образовалась воронка от взрыва.
Во мне закипала ярость. Я сжал кулаки и только сейчас понял, что оказался безоружен — мой пулемёт с подствольником валялся в стороне и, судя по всему, был поврежден взрывом.
— Час от часу не легче!
Значит будем действовать по старинке — крушить и ломать голыми руками. Ну, почти голыми.
Я уклонился от еще одного выстрела, промчавшись к танку зигзагом, чтобы у него больше не было времени на наводку.
Запрыгнув на броню, я пригнулся,
По мне тарабанил град пуль, взрывались противопехотные гранаты, но я не обращал на них никакого внимания, продолжая выполнять задуманное.
Сначала ствол танка задрался настолько высоко, насколько позволял механизм наведения.
Я приложил еще усилий и мой бронированный экзоскелет умножил их многократно.
Металл поддавался неохотно, со скрипом и в какой-то момент мне даже показалось, что затея не завершится успехом. Но вдруг мне в голову пришла мысль немного изменить вектор прилагаемых усилий.
Сказано — сделано!
Я рывком толкнул ствол чуть в сторону, и башня поддалась. Ещё рывок. Затем ещё. И ещё.
Со скрипом и лязгом я вырвал башню танка из поворотного механизма!
Да, такой трюк с тяжелым танком не прокатил бы, но танк противника был легким и оказалось, что мне под силу удерживать его оторванную башню в руках. Вот только нужно перехватиться поближе к основанию, чтобы так не перевешивало.
Из образовавшегося в корпусе танка отверстия выглянул танкист — на его бородатом, потном лице читались удивление и испуг.
Я легонько запнул его обратно, в чрево гусеничной машины и перехватил оторванную башню поудобнее.
Только сейчас до меня дошло, что град пуль прекратился.
Вражеские пехотинцы смотрели на меня со страхом, но оружия не опускали. Их можно было понять, ведь подобного трюка с вырыванием башни танка они никогда еще не видели. И, скорее всего, не были готовыми к по-настоящему, серьезному сопротивлению.
Внешняя похожесть на настоящее боевое соединение еще не делает оное по настоящему таковым. Их слаженность и тактика работает только против таких же бандитов, как и они сами.
«Если побегут, то преследовать не стану,» — подумал я, стоя напротив противников с танковой башней в руках. — «Сваливайте подобру, поздорову!»
Пехотинцы медленно, нерешительно пятились назад, держа автоматы и винтовки на голове. По их побелевшим от страха лицам градом катились капли пота.
Еще немного, еще чуть-чуть и они побегут!
Из-за кучи мусора вылетел пикап с пулеметом, и сходу открыл огонь. Попадания высекали из моей брони искры, но я не шевелился.
Автомобиль резко затормозил рядом с испуганными пехотинцами и из него выскочил офицер и орать с противным польским акцентом:
— Огонь! Огонь! Сучье вы отродье!
Ближайший к нему пехотинец не выдержал напора и выстрелил. А затем сработал стадный инстинкт и пальбу по мне открыли уже все.
— Придурки! — проворчал я. — Хотите сдохнуть за эту чертову помойку? Пусть будет по-вашему!
Я бросился вперед. Моей главной целью
— Врешь, сука, не уйдёшь!
Я ускорился и оказался на его траектории, размахнулся танковой башней и секунду спустя она встретилась с мордой пикапа.
Удар вогнал двигатель в салон авто; лицо водителя впечаталось в стальной ржавый лист, который закрывал часть лобового стекла; пулеметчик, до конца не отпускавший гашетку, перелетел вперед и рухнул с неестественно вывернутой шеей.
Башню танка вырвало из моих рук с такой силой, что я едва смог удержаться на ногах.
Пикап и башню танка протащило несколько десятков метров. Я направился следом, намереваясь вернуть свое устрашающее оружие. Но когда это случилось и ствол башни вновь оказался в моих руках, я обнаружил, что пехота противника уже вовсю драпает, стремясь укрыться от меня за всем, чем только можно.
— Вот, наконец, и погнали наши городских! — с удовлетворением в голосе сказал я.
Внезапная ударная волна сбила меня с ног.
— Какого черта? — прорычал я, поднимаясь на ноги и ища глазами её источник.
В воздух взмыли тысячи ворон, облюбовавших «Венскую воронку». Их испуганное карканье раздавалось отовсюду. Одновременно с этим поднялся резкий ветер. Его порывы вздымали в высь куски целлофана, полусгнившие куски бумаги, тряпья и прочий легкий мусор с поверхности свалки.
— Ваша светлость цел? — раздался голос Виталика.
— Вроде да, — ответил я. — Что случилось?
— Похоже у наших яйцеголовых что-то пошло наперекосяк, — ответил Виталик чуть менее спокойным голосом, чем обычно. И это небольшое изменение испугало меня до чёртиков. — Посмотрите на место нашей высадки.
Я развернулся туда, где располагался наш десантный модуль, накрытый маскировочным шатром, и обомлел.
Глава 17
Небо затянуло свинцовыми тучами, в которых часто мелькали всполохи молний. Над местом, где находились шатер и десантный модуль, образовывалась воронка — в воздушном потоке кружился мусор, поднятый тем же самым импульсом, что сбил меня с ног. Но впечатляло даже не это — вместе с тряпьем, пластиком, бумагой и еще бог знает чем, кружились части нашего маскировочного шатра, под которым профессор Голованов со своими яйцеголовыми помощниками собирал свою чертову экспериментальную установку!
Шатер разворотило на несколько крупных частей и, видимо, подкинуло в воздух. Поначалу куски из легкого материала падали, но затем усиливающиеся напор воздуха подхватил их и закрутил в огромной мусорной воронке. А внизу, в самом эпицентре мерцало зарево неестественно белого света.
Я бросился туда, наплевав на отступающего противника — сейчас в моей голове пульсировала только одна мысль — «Лишь бы София была жива!».
Через несколько минут я уже был совсем рядом с лагерем, практически на вершине одно из многочисленных мусорных холмов.