ЧВК «Вольные стрелки». СВО в Африке
Шрифт:
– Э-э-э? А разве не следует вызвать полицию?
– Конечно же следует, – хмыкнул я. – В тюрьму захотелось? Кто достал яд для англичанина? Ты! Ну, вот и делай выводы, что ты соучастник убийства двух человек.
– Господин…
– Молчать! – рыкнул я. – Еще раз спрашиваю: ты достанешь лодку с экипажем, или мне вызывать полицию и делать все через официальные власти?
– Я… я… – замямлил чернокожий парень, – я смогу вам помочь.
– Отлично.
В этот момент я представил, как в скором времени попаду к своим соотечественникам и мне надо будет что-то им рассказать. А что рассказать? Правду? Типа я из будущего? Ага, щаз-з. Ну, здесь все
Стоп!
Как я сразу не подумал об этом?! Меня ведь, по всем раскладам, чтобы память быстрее вернулась, сразу же домой отправят, под бочок жены, а в нынешнем положении дел вроде как моей матери, получается.
Черт! Что же делать? Как быть? Мне никак нельзя в Союз. Что я жене, а точнее маме, скажу? Типа я не твой муж, я – твой сын в теле твоего мужа? Бред! Никто в здравом уме не поверит в подобный бред, тем более женщина, чей мужчина вернулся из загранкомандировки. Скорее всего, она решит, что муж «морозит» ее, потому что подцепил за границей что-то венерическое и неизлечимое.
Так что же делать?! Домой к жене, а точнее, к своей матери, мне никак нельзя. Тут ведь дело еще и во мне, ну, во мне, которому сейчас три года. Я ведь всю жизнь слышал от матери, какой отец был хороший, что надо брать с него пример и так далее. Мать всю жизнь отца любила, хранила ему верность и меня воспитала соответствующе. А если я сейчас завалюсь домой, то все испорчу к хренам собачьим. Как бы это жестко ни звучало, но моей маме лучше думать, что ее муж погиб в командировке, чем свыкаться с мыслью, что в теле ее мужа живет теперь ее сорокапятилетний сын.
Короче, в Союз мне сейчас никак нельзя, по крайней мере в качестве Петра Андреевича Котова.
Пока размышлял над всем этим, стоял в дверном проеме, смотря в никуда. Есть у меня такая привычка – во время размышлений залипать к косяку и стекленеть взглядом. Люди, видевшие меня в этот момент со стороны, утверждают, что при этом выражение моего лица довольно кровожадное. Дескать со стороны ты, Григорий Петрович, похож на серийного убийцу, который размышляет, как бы ему половчее расчленить очередную жертву. Родные к этой особенности моей мимики давно привыкли, а вот те, кто сталкивается с этим впервые, частенько испуганно охреневают.
– М-ммы-ы, э-э-э, – в ужасе замычал чернокожий слуга и вновь заплакал, – не надо, господин, не убивайте меня!!!
– Чего? – скривился я. – Паспарту, с чего ты решил, что я хочу тебя убить?
– У вас лицо сделалось страшное.
– Не обращай внимания, – отмахнулся я. – Задумался просто. Кстати, о твоей судьбе задумался. Я вот укачу к себе на родину
Лицо мертвеца, кстати, совсем потемнело, стало цвета баклажан. А вот интересно, если этот парень был британский разведчик или их агент, то, к примеру, в другой реальности, где он должен был выжить, он тоже умер или нет? И как вообще повернется время в связи с тем, что я вселился в тело своего отца, а вот этот англичанин умер? А вдруг в будущем он должен был стать видным британским политиком или военным?
– Где я буду прятаться?
– Да, или ты планировал вместе со мной улететь в Советский Союз?
– Нет, – отрицательно замотал головой негр, – я не хочу в Союз, у вас там холодно.
– Это да, в России холодно, – довольно хмыкнул я, – не то что у вас.
В гостиничном номере было душно, видимо, сейчас не время сезона дождей, потому что за окном солнце шпарило изо всех сил, а на небе не было ни малейшего намека на облачко.
– У меня брат служит во Французском Иностранном легионе, меня к себе звал. Я к нему поеду.
– Французский Иностранный легион?.. – задумался я.
А что, это идея! Точно! Как же я сразу не догадался. Надо записаться в Иностранный легион, выправить себе новые документы, оттянуть первичный контракт, а там и решить, как дальше жить: спасать или не спасать Союз. В общем, отличная идея! Деньги на первое время есть, военный опыт у меня за плечами ого-го, французский и английский язык знаю, так что не пропаду!
Вот только надо понимать, что, переступив порог этого гостиничного номера и направив свои стопы не в советское посольство, для КГБ и прочих советских спецслужб я тут же стану предателем и перебежчиком. По-другому никак. В то время было просто: либо ты со своими, то есть с советскими гражданами, либо ты против них. Так, как сейчас в современной России, где можно быть гражданином РФ, но при этом активно и публично критиковать власть, в СССР не было, там за этим четко следили. И если что не так, то сразу к ногтю. Так что, если я решу все-таки направиться не в советское консульство, то мне надо быть готовым, что меня будут искать агенты КГБ.
– Повезло тебе, Паспарту! – нарочито бодро хлопнул я по плечу связанного «генерала». – С тобой поеду, тоже наймусь в Иностранный легион. Вдвоем-то оно сподручней будет. Кстати, я решил тебя нанять в качестве своего личного слуги. Ты сколько в месяц зарабатываешь?
– Я? – удивился такому повороту событий Паспарту.
– Ты!
– Ну, по-разному получается. Когда как. Обычно около пятидесяти американских долларов в месяц выходит.
– Не густо, – покачал я головой. – Так уж и быть, буду тебе платить по шестьдесят долларов. На вот, – я протянул ему три американские «двадцатки» с Джексоном. – Ну что, договорились?
Судя по удивленной морде, Паспарту меня немного обманул, и пятьдесят долларов в месяц он вряд ли зарабатывал. Негр схватил три двадцатки с такой сноровкой, что сразу стало понятно – шестьдесят долларов для него огромные деньги. Ладно, учтем этот момент. В конце концов, систему штрафов никто не отменял. Сегодня дал ему шестьдесят баксов, а завтра на десятку оштрафую.
– Да, господин, договорились, я буду для вас верным слугой и помощником, вы не пожалеете, что наняли меня, – тут же радостно закивал головой Паспарту. – Как мне к вам обращаться?