Чья земля, того и вера

Сальникова Татьяна Юрьевна

Об вопрос, как и почему в Зоне работают электроприборы, ученые давно уже обломали не один зуб. Не перегоревшие за столько лет пыльные лампочки, затянутые сеткой, освещали комнату неверным желтоватым светом. По стенам, покрашенным грязно-зеленой масляной краской, разбежались дрожащие тени.

Справа от входа, за мутным стеклом – пульт с какими-то кнопками. На него небрежно брошена книжечка кроссвордов, покрытая черными пятнами заплесневевшего чая, когда-то вылившегося из откатившейся в сторону кружки охранника.

В центре помещения гостеприимно

распахнул двери лифт, но почему-то ни у кого из команды не возникло желания проверить, куда на нем можно уехать. В дверном проеме, расположенном за лифтовой шахтой, виднелись бетонные ступени, ведущие еще глубже под землю.

На крючках в полутемном гардеробе висят серые от пыли вещи. Их сняли с себя люди, когда-то пришедшие сюда на работу в последний раз.

Зайдя в закуток охранника, Литерный хлопнул по красной кнопке с надписью «Дверь». Загудело. Рита остро ощутила, как массивный пласт металла бесповоротно отрезал возможность видеть небо, чувствовать ветер, дышать прохладным свежим воздухом. Груздь, вздрогнув, затравленно обернулся и посмотрел на дверь. На его обычно неунывающей физиономии проступило выражение тоски и обреченности.

– Не куксись, подруга! Если есть вход – будет и выход! – услышала она Маргошу.

– До чего же здорово, что ты у меня есть, мымрушка косматая!

Ватную тишину бункера нарушило цоканье когтей Марго и хруст мелкого мусора под ногами. Спустившись на четыре длинных лестничных марша, они оказались перед входом на следующий этаж.

И снова - полутемный зал с шахтой лифта посередине. В разные стороны расходятся несколько коридоров. В неожиданно сухом воздухе ощущается странный кисловато-сладкий, тяжелый запах. Вокруг – ни звука. Кажется, что в затылок неотступно смотрят чьи-то недобрые глаза. Все время хочется обернуться и найти того, кто следит за каждым твоим шагом.

– Они прошли туда. – Марго указала Ритке на третий слева коридор. Группа двинулась вдоль скругленной стены.

Первый вход вел в туалет. Сорванная дверь валялась внутри, расколотая пополам. Из-под нее торчали какие-то полуобугленные клочья. Раковина была заляпана высохшими и потрескавшимися блестящими черными кляксами. На когда-то белой, а сейчас черной от копоти стене ярко выделялись две длинные вертикальные полосы, как будто кто-то, съезжая вниз, цеплялся окровавленными руками за гладкий кафель.

Осторожно ступая, сталкеры поравнялись со следующим коридором, в котором почему-то не горела ни одна лампочка. Внезапно в гробовой тишине что-то ухнуло, затрещало и загудело на низких нотах. До слуха донеслось негромкое, дико звучащее в пустых коридорах хихиканье, от которого зашевелились волосы на затылке. Из черноты на людей дохнуло раскаленным воздухом, по стенам побежали красноватые блики. Звук то приближался, то отдалялся, иногда сопровождаясь глухим потрескиванием. Содрогнувшись, группа ощетинилась стволами автоматов. Груздь посерел лицом, на лбу выступили крупные капли пота.

– Интересно, он сам знает, что у него клаустрофобия? – услышала Ритка рассуждения Марго.

–

Думаешь? Может, это он от неожиданности? У меня, например, холодный пот по спине течет с перепугу.

– Уверена. Клаустрофобия, но в слабой форме. По крайней мере, до сегодняшнего дня была – в слабой…

Замыкающие Литерный и Круглов теперь шли задом, не сводя с темного проема глаз и держа автоматы наготове. На людей опять обрушилась тишина. Звуки шагов по замусоренному полу казались грохотом атакующей кавалерии.

Пройдя по валяющейся на полу металлической двери с грозной табличкой «Посторонним вход строго воспрещен», они вступили в полутемный коридор. По стенам, краска на которых вспучилась и облетела, вились черные кабели толщиной с бицепс Наждака. Над ними тянулись мощные чугунные трубы.

Внезапно где-то впереди послышался тихий тонкий свист. Отряд остановился, как вкопанный. Штеф с Лавой синхронно упали на одно колено, освобождая линию огня тем, кто идет сзади. Свист пару раз сменил тональность и затих. Слышно было только тяжелое дыхание вконец подавленных людей.

– Едриття…- хрипло прошептал сзади Круглов.

– Я никого там не чую, не тряситесь так. – Сказала Марго.

– То, что она никого там не чует, гарантирует нам, что там действительно никого нет? – Шепотом спросил Литерный в ответ на Риткину попытку успокоить спутников.

– Разве в Зоне кто-нибудь может хоть что-то гарантировать?

– Прекрасная фраза. Ты прирожденный психолог, подруга! – ехидно сказала Маргоша. – Умеешь успокоить человека, вселить уверенность.

– А что я им должна сказать? Что мы никогда не встречали полтергейстов, но давайте наплюем на это, и вприпрыжку поскачем навстречу черт его знает чему?

Они вошли в небольшое квадратное помещение, сплошь выложенное кафелем. Угол справа огорожен толстым бетонным бортиком чуть выше метра высотой. В получившемся небольшом бассейне, бросая на стены мутные блики, бесшумно пузырилась яркая желто-зеленая желеобразная масса. Время от времени от ее полупрозрачной поверхности отделялись флюоресцирующие пузыри, беззвучно лопающиеся в воздухе. Счетчик радиации молчал. Запах, похожий на смесь запаха карамели с нашатырем, ударил в нос. Сталкеры стали поспешно одевать шлемы.

– Маргоша, не подходи туда! – забеспокоилась Ритка, с облегчением вдыхая очищенный многоступенчатыми фильтрами воздух.

– Слушаюсь, господин главный ветеринар!

– Ну и нервы у тебя! – нашла в себе силы улыбнуться девушка.

Выйдя на середину комнаты, она огляделась. Первое, что бросилось в глаза – яркие оранжевые знаки биологической опасности. Ими были украшены три огромных, метра по два, баллона, стоявшие в противоположном углу. Между баллонами и бассейном полстены занимал какой-то непонятный агрегат. Сверху к нему примыкали чугунные трубы, тянущиеся из коридора, оборудованные внушительными вентилями. Сбоку впадали трубы, тянущиеся из резервуара с вонючей субстанцией. Армированные шланги, змеящиеся с другой стороны, были подведены к баллонами.