Цицианов
Шрифт:
Хотя это сочинение датировано 1816 годом, его можно считать современным периоду управления Цицианова. Подавляющее большинство пунктов плана Мордвинова вполне годилось для составления долгосрочных программ переустройства Кавказа, но главной проблемой являлось нетерпеливое желание властей всех уровней поскорее добиться видимых результатов.
В августе 1804 года на стол главнокомандующего лег документ, заслуживающий определения «прелюбопытнейший», — «Записка о беспорядках на Кавказской линии и о способах прекратить оные». За время, которое Россия потратила на утверждение своего господства на пространстве между Черным и Каспийским морями, таких сочинений появлялось немало. Однако все они составлялись людьми, родившимися и выросшими в России. Это же было написано кабардинцем, полковником Измаил-беем Атажуковым.
Начинается записка частью «констатирующей», где говорится о том, что горские народы препятствуют своими воинственными действиями сообщению России с Грузией, разоряют ее восточные районы, совершают набеги на казачьи станицы по Кубани и Тереку. Все племена делились по своему подданству на три группы — «российские» (кабардинцы и осетины), «турецкие» (народы Западного Кавказа) и «никому не подвластные» (Чечня и Дагестан). Следующую часть можно назвать программной, и мы ее приводим целиком:
«Усмирить силой сих горских жителей никогда возможности не будет. Примеры многих горских народов, кои силой нигде покорены не были, довольным тому руководством служить могут.
Обращает на себя внимание то, что автор записки однозначно позиционирует себя на российской стороне, употребляя местоимения «мы», «нас». Мы видим хороший литературный язык, превосходящий по стилю тексты, созданные русскими чиновниками. Если это писал сам Измаил-бей Атажуков, то перед нами яркий пример глубокого проникновения русской культуры в горское общество.
В описании населения Северного Кавказа довольно изящно представлено главенствующее положение кабардинцев: «Жители Кавказских гор, делясь на множество разных народов и племен, находятся под разными управлениями. Из них происходящие от двух братьев Чер и Кес, вышедших из Аравии от княжеского рода, Курейши называемого, составляют корень нынешних черкес». Но кабардинский полковник усвоил значение не только древности рода, но и древности службы, роль культа Петра Великого и весомость любой ссылки на причастность к его деяниям: «Кабардинцы считают себя под покровительством России со времени царя Ивана Васильевича и имеют предание в знак верности и услуг, оказанных им российским государям. Между прочими таковыми были князья Мисост Атажуков и Кылчук Жамбулатов. Из находившихся при них черкесских дворян некоторые отличались при взятии Петром Великим Азова, а когда сей великой государь предпринял походы Персидские, то при нем также были черкесские князья Бекович и Аслан-бек из Жамбулатовой фамилии».
Далее излагалась история возникновения и развития российско-кабардинского конфликта. До устройства Кавказской линии в предгорьях будто бы царило полное спокойствие, даже капканы, расставленные русскими на лисиц, оставались в неприкосновенности, а дерзнувших достать из них пойманного зверя наказывали сами горцы, пасшие свои стада на бескрайних лугах. Аркадию разрушили «находящиеся около Кубани народы», которые, «быв поощряемы с турецкой стороны, наводили беспокойствия». Снимая с кабардинцев всякую ответственность за происходящее, Атажуков уточняет: «Сии беспокойствия причиняли татары разных племен, кочующие между Кубанью и Тереком». Для отражения их нападений в 1770 году были переселены 850 казачьих семей с Волги и Дона. «Сие новое ополчение стало притеснять без разбора как тех, кто причиняли беспокойствия, так и кабардинцев, которые, потеряв чрез то отрезанные у них земли, ощутили в прокормлении стад своих большую нужду. Чрез линию пропускать их не стали без билетов, которые, как легко статься может, раздавались не без злоупотреблений. Кабардинцы, не подавши таким притеснениям поводу, но потеряв сим образом свою собственность, доведены до крайности искать способов удовлетворения. Сим начались все беспокойствия от них на линии, кои немало подкреплены были и беспорядками собственных наших казаков, которые у них отняли скот и целые табуны. Подвластные им народы осетинцы и абазинцы, видя их занятыми Россией, воспользовались случаем отбыть от их власти и они, прервав узы, соединявшие их с ними, пустились во все беспорядки».
Далее Атажуков обосновал необходимость сохранить традиционную социальную систему кабардинцев: доминирующее положение занимают князья, которым подчиняются дворяне, делящиеся на три разряда, а «народ находится в совершенном узничестве дворян и князей». Покушение на эти устои крайне рискованно: «Черкесы, как и все народы, у коих законы основаны на обычаях и преданиях, из рода в род переходящих, отменно привязаны к своим коренным постановлениям. Они с трудом потерпят какую-либо в них перемену; да и вероятно, что местоположение, ими занимаемое, коим охраняется их вольность, немало действует на дух, их независимость знаменующий». Одной из важнейших причин внутрикабардинских междоусобиц названа опрометчивая практика приглашения русских военачальников в качестве третейских судей в спорах между князьями. Генералы, «не внемля нужде делать суждения сообразные их (кабардинцев — В. Л.)обычаям, часто их нарушали и поддерживали свои суждения военной рукой». Таким образом, кабардинцы были недовольны захватом их сельскохозяйственных угодий, взглядом на них как на неприятелей, приемом беглых князей и простолюдинов, вмешательством во внутренние дела, применением российских форм судопроизводства и, наконец, покровительством племенам, которые ранее были подвластны кабардинцам.
Атажуков предлагал учредить в Георгиевске «высшее судилище», которому бы подчинялись все суды в Кабарде, после чего вывести из аулов чиновников и приданных им казаков. Право предлагалось сохранить традиционное, но взыскание по приговорам производить «по строгости российских законов». Смысл витиеватой фразы о положении абазинцев и осетин сводился к тому, что этим народам следовало вернуться под покровительство кабардинской знати. Земли отторгнутые надлежало вернуть, за исключением тех, которые оказались заняты станицами. Всякого рода стеснения в прогоне скота должны быть отменены, а все бежавшие ранее крестьяне — возвращены своим бывшим владельцам [587] .
587
АКА К. Т. 2. С. 957, 958.
Судя по всему, Цицианов внимательно прочитал записку Атажукова, которая в целом ряде пунктов совпадала с его представлениями о мерах по наведению порядка в центре Кавказской линии. В донесении Кочубею от 28 февраля 1805 года он дал комментарии к записке, выразив согласие с целым рядом ее положений. Однако взрыв генеральского гнева вызвало утверждение полковника-кабардинца о том, что набеги горцев объясняются их стеснением русскими поселенцами. Главнокомандующий считал иначе: причиной набегов он называл подстрекательство турок и персов. Цицианов добавил также, что хищничество и нападение мелких партий изжить в ближайшем будущем не представляется возможным, «ибо баранта, или репрезаль, не что иное, как подпора введенному у них искони обычаю между собой». О самом полковнике Измаил-бее Атажукове Цицианов отозвался весьма резко. Поскольку за свои контакты с русскими он потерял всякое уважение со стороны сородичей,
В начальный период пребывания на Кавказе Цицианов, по-видимому, еще не вполне понимал, как ему предстоит действовать и с кем иметь дело. Однако уже через несколько месяцев его представления о методах умиротворения горцев заметно изменились. Это видно из его всеподданнейшего доклада от 23 марта 1804 года, в котором излагаются способы покорения Кабарды.
Прежде всего главнокомандующий считал необходимым сформировать внутри кабардинского общества прорусскую партию, опираясь на которую можно было успешнее проводить политику «согласно видам правительства». Он недоумевал, почему тамошний пристав за три года службы не сделал такого важного шага. Цицианов считал, что при управлении горцами следовало проявлять строгость, справедливость и бескорыстие. К сожалению, у значительного числа российских деятелей на Кавказе хватало сил только на первое. Далее генерал писал: «…Слово приставв азиатском народе никакого почтения и уважения к себе не привлекает, поелику все азиатцы приобыкли почитать силу, следовательно и особу ее во власти имеющую и оное означающую. А потому слово начальник,по мнению моему, предпочтительнее пристава, так как и название Кабардинская областьвместо кабардинского народаесть необходимо потому, что сие последнее название само собой напоминает им, что оный есть как будто отдельное тело от Российской империи, хотя сия цель должна состоять в том, чтобы в грядущие времена кабардинский народ мало помалу, оставя хищность свою и лютость, обратился в полезный для империи народ, подобно казанским татарам. За сим следует главная система, доселе ничего твердого и к улучшению нрава их произвесть не могущая, состоящая в том, чтоб уздени или нижняя степень народа сего была в несогласии с князьями, родами их кичащимися, тем паче что, держа их в беспрестанной между сими двумя состояниями войне, а потому способствуя делаться воинами, мы тем подливаем масло на огонь, могущий погаснуть; но обещает ли таковая непримиримая распря, нами тщательно подстрекаемая, общее когда-либо спокойствие, предаю правосудному и прозорливому Вашего императорского величества благоусмотрению. Буде же в противоречие сему казалось бы то, что они прежде были жесточе и опаснее, нежели ныне, то сего ни к чему иному отнести не можно, как к тому, что сила и бдительность по временам сильнее или слабее вздерживала их как плотина, всякий год подновляемая, удерживает стремление воды и определяет ей одну дорогу в спуск, а роскошь и желание прибытка, провидя в нем способы к лучшей жизни, совершенно их ослабили. Со всем тем удостоверительно смею донести Вашему императорскому величеству, что при всяком выборе в родовые суды употребляемы были батальоны и пушки вместо предводителей выборов, реляциями украшаемых. Сие же не отчего больше происходило и происходит как от того, что зло в корне его было не повреждаемо, а еще менее истребляемо и о перемене воспитания юношей, основанного на хищничестве, не было помышляемо, хотя оно состоит в том, сколько всем известно, что младенец знатнейшего дома родившийся, отдаваясь на воспитание узденю или подданному князя, не возвращается в дом свой, доколе возмужав, не отгонит искусно табуна или не увлечет христианина в плен. Сих-то ради причин, взяв главными предметами: 1) перемену воспитания, 2) введение в Кабарду роскоши, 3) сближение оной с российскими нравами, покровительствуя наружно их веру и умножая случай к сообщению с россиянами, по мнению моему, нужно, сделав начальником Кабардинской области генерал-майора, поелику они все имеют военные чины и не имеют никакого уважения к статским, предпочитая войну и силу всему, и чин сей для того, что из них есть имеющие полковничьи чины, чрез него стараться всеми мерами наклонять их разными прелестями отдавать детей своих в училища, нарочно быть заведенными в Георгиевске и в Екатеринограде, где ничему больше не обучать, как российскому и татарскому языкам, а потом, под видом усовершенствования наук, отсылать княжеских домов детей в кадетские корпуса, отколь расписывать в полки, отделенные от Кавказской линии; таковые школы завести для узденей или дворян кабардинских, но в полки выпускать с понижением чинов против княжеских детей, дабы не оскорбить сих при начале сего благотворного действия. В Екатеринограде, в Георгиевске и в Константиногорске не только съестные припасы, как они и ныне продают, но и всякие домашние произведения, лишь бы были их собственные, позволить ввозить и продавать беспошлинно; таможня от того мало потерпит, но во взаимность империя получит в последующие времена ощутительную пользу, а именно: ремесла умножатся в Кабардинской области, кочующая жизнь истребится, деньги появятся обильно в оной, а наконец накопление богатства и сбережение его укротит их в хищничествах и исправит нравы, тем паче, что в непросвещенном народе, кому терять нечего, тот храбрость свою почитает единым средством приобретения лучшей жизни. Необходимо нужным признаю в Георгиевске и Константиногорске построить казенным коштом мечети и позволить, имея муллу, отправлять служение, особливо в торговые дни, ибо всякий народ, привязанный к вере, питает в душе своей почтение к тому, кто покровительствует оную».
Кроме того, Цицианов предложил набрать из кабардинцев Кабардинский гвардейский эскадрон, «который не может стоить более 30 т. р., т. е. по 100 р. всаднику или рядовому жалования, считая провиант в оном числе 15 т. и другие 15 т. на их обмундирование во все по их обычаю, но одним цветом, со сменою через три года: то при отличии, коим они должны почитать сию службу, произойдет у них вкус к лучшей жизни, познают роскошь столицы, поражены будут позорищем великолепия и богатства и в три года пребывания в Петербурге научатся по-русски. Князьям же дорога откроется к службе, и сим средством, по мнению моему, сблизятся они с благонравием и предпочтут спокойную жизнь жизни разбойников» [588] .
588
Там же. С. 953.
В другом, более позднем документе главнокомандующий признавал, что «доныне система состояла в обуздании лютости» кабардинцев «поддерживанием узденей в неповиновении их князьям» и «пенсионах» от правительства, «явно производимых». «Рассматривая со вниманием сии два способа, — писал он, — нашел я их более ко вреду, нежели к пользе цели служащими, ибо первым, содержа узденей против их князей во вражде, нечувствительно Россия вселяла в них военный дух и заставляла их по необходимости делаться год от году военными людьми, нежели спокойными обывателями, следовательно не обещавшими оставить свои дикие и пагубные привычки; а второй способ, производя в не получающих к получающим пенсионы зависть, неминуемо возрождал в первых к последним презрение и неуважение, считая их предателями собратий». Помимо прочего, Цицианов полагал, что введение родовых судов являлось одной из главных причин недовольства кабардинцев, но он исходил из того, что можно «приучить» их к этому юридическому институту. Генерал соглашался только на уступку в виде расширения полномочий мулл, кадиев и ахундов в решении маловажных дел, и то при предоставлении отчетов о решениях верховному пограничному суду [589] .
589
Там же. С. 959, 960.