Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8"
Шрифт:
Тогай и Ёсихико сидели рядом за столом. Напротив них с учебниками по медицине устроился Кусака.
– Послушай, – обратился к Ёсихико Тогай. – Я хочу спросить про клумбу. Ее оформление, то есть этот узор, где-то заказывали?
– Мне кажется, нет. Дядя Кодзабуро сам сделал набросок, позвали какую-то фирму по садовому дизайну – и всё.
– Он один это нарисовал?
– Вроде да. И когда приехала фирма, он все время стоял в саду и давал указания.
– Ого!
– Но это я только слышал. Сестрица
– О чем это вы разговариваете? – К ним подошла Эйко и присела рядом с Ёсихико.
– О клумбе.
– А-а… – Эта тема, похоже, ее мало интересовала.
– Страшное дело, если папе что-то придет в голову и он возьмется эту идею зарисовывать. «Подай это, принеси то…» Папа ведь в душе художник. Мне кажется, он никогда не хотел быть президентом компании. Что ему действительно нравится – так это рисовать под музыку Вагнера.
– Прямо так и говорит: «Подай это, принеси то»? – поинтересовался Тогай.
– В таких делах дядюшка настоящий диктатор, – подтвердил Ёсихико.
– Потому что он художник. Тогда собрался делать эскиз на алюминиевой фольге и послал меня за ней к Кадзиваре.
– За фольгой? Он на ней рисовал?
– Наверное. Так вот: фольгу он взял, а обратно не вернул. Кадзивара говорил, что без фольги он не может готовить, просил папу взять сколько надо, а остальное отдать. Но папа ничего отдавать не стал, а вместо этого послал меня за фольгой в деревню. Я пошла и купила в магазине.
– Ух ты! – удивился оторвавшийся от учебника Кусака.
Патрульный Анан аккуратно положил фуражку на стол и, сделав на лице подобающее месту выражение – слегка втянув пунцовые щеки, – занял место в самом углу.
– Можно вас? – тут же обратилась к нему Куми.
– Да, – отозвался полицейский, не пошевелившись и глядя прямо перед собой.
– Ваша фамилия Анан? Необычная какая… Это на Хоккайдо такие фамилии?
Не дождавшись ответа, девушка сделала уже шаг к бильярдному столу и вдруг услышала:
– Мой отец из Хиросимы, а бабка с Окинавы.
– А девушка у вас есть? – Куми захотелось помучить полицейского неловкими вопросами.
– Я не могу отвечать на такие вопросы, – поразмыслив, ответил Анан.
Куми вдруг схватила его за руку и потянула за собой.
– Давайте в бильярд сыграем, – предложила она.
– Я… не могу. Я здесь не для того, чтобы играть в бильярд.
Полицейский упирался, но Куми настаивала:
– Да ладно вам. Можете и играть, и работу свою делать, верно? Ведь вас сюда нас защищать прислали. А не умеете – так я вас научу.
Сабуро Усикоси непринужденно беседовал с Кодзабуро, но при этом время от времени с подозрением поглядывал на бильярдный стол, где начали игру Анан и Куми.
В это время Тогай и Ёсихико встали
Анан, с увлечением гонявший шары, заметив Усикоси, тут же вытянулся по струнке. Кодзабуро рассмеялся и махнул рукой: «Продолжайте, продолжайте!»
Скучавший за столом Одзаки встал, бросил презрительный взгляд на Анана и шепнул Усикоси, что идет спать. Заметив это, Эйко попросила Тикако проводить инспектора в его комнату. Выполнив поручение, та вернулась в салон и снова уселась на свой стул.
Кодзабуро пребывал в хорошем расположении духа и с удовольствием демонстрировал не искушенному в бильярде Анану технику ударов. Усикоси с удивлением смотрел, как ловко Кодзабуро раскладывает шары по лузам. Но когда хозяин дома предложил следователю присоединиться к нему, тот со смехом отказался. Ему ни разу не доводилось играть в бильярд.
– Анан-сан, между прочим, имеет способности к бильярду, – сказал Кодзабуро, обращаясь к Эйко и Ёсихико. – Надо бы вам его потренировать. – Вы можете хоть всю ночь играть, – сказал он Анану. – Соседей у нас нет, да и мне как-то спокойнее, если вы тут будете бодрствовать. А мы завтра посмотрим, каких успехов вы добьетесь. Может, еще и сыграем с вами… Но если вдруг увидите убийцу, тренировку, конечно, придется прервать. Ёсихико! Эйко! Позанимайтесь с ним как следует. Мне кажется, ему ночь потренироваться – и он будет играть вполне прилично. Да вам будет неплохо, наверное, этой ночью побыть рядом с полицейским.
Что касается Усикоси, то он не видел в Анане никаких скрытых талантов, позволявших ему рассчитывать на успехи в бильярде, поэтому предложение Кодзабуро показалось ему необычным.
– Ну что, Усикоси-сан? Может, зайдете ко мне? Поговорим. Я бутылку коньяка припас… Не для какого-нибудь важного гостя, а для человека, с которым есть о чем поговорить. Все-таки после этого убийства чувствуешь себя не в своей тарелке. В такой вечер и коньяк вкуснее, если пьешь с офицером полиции.
– Не возражаю, – сказал Усикоси.
Тогаю, видимо, не хотелось одному подниматься в свою комнату, и он, не зная, куда себя деть, подсел к Кусаке.
Кодзабуро в сопровождении Усикоси уже сделал первый шаг по лестнице, устроенной в углу салона, но остановился, будто передумал, и сказал:
– Эх! Мне надо кое-что сказать Кикуоке-сан. Спит он уже или нет? Вы уж меня извините. Вместе со мной не сходите?
– Не вопрос.
Они пересекли салон и, спустившись по лестнице в цокольный этаж, остановились у двери с табличкой, на которой была выгравирована цифра четырнадцать.