Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8"
Шрифт:
– Да вы неплохо справляетесь, мистер Холмс! Верно, среди нас есть человек, идеально подходящий под это описание. И это Леона.
– Следующий вопрос: почему убийца нацелился именно на младенцев? Напрашивается ответ, что их проще похитить, чем взрослого человека. Либо же преступник хотел заполучить плоть именно с шеи младенцев. И снова вопрос: почему?
– Есть версия, что он хотел высосать оттуда кровь, – вставил Тофлер.
Митараи скептически махнул рукой.
– Человек, которому доводилось проводить вскрытие, точно не согласился бы.
– Поэтому у Стива его и вырвали! – нетерпеливо воскликнул Уокиншоу. – На задней поверхности шеи до спины расположены толстые нервы, так что вряд ли оттуда удобно пить кровь. Но, возможно, у этой зоны есть какие-то важные медицинские особенности… Леона, почему ты вырвала мясо у младенцев и Мирандо?
– При чем тут я? – сердито сказала Леона. – Меня подставили, никаких младенцев у меня дома не может быть! Хотя все равно сейчас кто-нибудь скажет, что я снова притворяюсь…
– Ну так младенцев уже нашли у тебя. Так что убийца ты. И мисс Дарнелл тоже прикончила ты.
– Еще никогда я так не жалела, что стала актрисой! О том, что Кэрол мертва, я узнала только что. И я действительно в ужасе.
– Сама эта формулировка звучит странно. Когда мы обнаружили ее в Красном флигеле, то вся ее ночная рубашка, руки и лицо были испачканы в свежей крови. И она еще смеет говорить, что не знала о смерти Кэрол!
Ну что ж, Леона, тогда расспросим тебя об одном очень важном эпизоде. Пусть все выслушают тебя и рассудят, насколько правдоподобны твои слова. И даже не думай изворачиваться, отвечай быстро и спокойно. Ясно?
– Ясно. Я всегда спокойна, – ответила Леона, стоя прямо напротив Уокиншоу.
– Итак, двадцать седьмое июня. Около четырех часов дня ты выезжаешь из своего дома на «Даймлере» и на бешеной скорости едешь по городским магистралям, пугая множество добропорядочных водителей. Затем в закоулке Голливудского бульвара тебя едва не насилует черный парень.
– Ты о чем? Ничего такого я не помню! – возразила Леона, не сводя взгляда с Уокиншоу.
– В ходе этой безумной гонки ты пять раз заработала себе приостановку прав. Хотя в твоем случае я даже не удивлен… По пути ты заезжаешь в Марина-дель-Рей и ненадолго теряешь сознание в баре яхт-клуба и на причале.
– Я не знаю, откуда ты это взял. – Леона негромко рассмеялась. – Не было такого! Наверное, это произошло с кем-то другим.
– Затем ты идешь в музей восковых фигур и просишь смотрителя пустить тебя, хотя в тот час он уже закрыт. Там ты долго рассматриваешь инсталляцию с графиней Батори, пытающей девушку. Верно?
– Я не знаю… – Голос Леоны стал несколько слабее.
Уокиншоу театрально развел руками и развернулся к остальным.
– Ну вот и всё, мои вопросы окончены. Обратили внимание, как она отвечала? Какое серьезное лицо она состроила, без тени лжи или притворства?
– Я не лгу! Я правда не помню ничего такого, поэтому и сказала, что не знаю.
Стоявший напротив
– Коллеги, вы слышали, что она сейчас сказала… Что ж, Леона, ты оступилась. Видимо, ты сочла, что, подтвердив мои слова, поставишь себя в неблагоприятное положение. Однако все это сухие факты.
– Да неужели? А я все отрицаю! – Леона повысила голос.
– Двадцать седьмого июня ты вела себя в точности так, как я только что описал. За тобой следовали два детектива.
– Что?.. – Леона потеряла дар речи.
– У меня свидетели такие, что надежнее и быть не может. Они внимательно наблюдали за тобой с четырех часов дня до девяти сорока вечера. Итак, коллеги, Леона действительно делала все это, но, как вы и слышали, сама она этого не помнит. Тогда она была в невменяемом состоянии. А следовательно, мы можем утверждать, что со временем она начисто забывает собственные злодеяния. При убийстве Кэрол произошло то же самое, – заключил Уокиншоу и приземлился обратно на стул.
– Графиня Батори, значит… – тихо пробормотал Тофлер.
– Вы великолепный оратор, мистер Уокиншоу, – сказал Митараи, поднявшись с места. – Если б человек, расстрелявший прохожих, обратился к столь компетентному адвокату, как вы, то его наверняка признали бы невиновным. И напротив, с таким прокурором, как вы, виновным могли бы признать даже гражданина, который подоспел на помощь к старушке, упавшей посреди дороги. Однако вынужден отметить, что в вашей аргументации присутствуют двойные стандарты.
– Какие еще двойные стандарты? – Уокиншоу вопросительно уставился на него. – Господа, к Леоне прискакал на помощь ее рыцарь на белом коне из Японии… Не знаю, кто вы такой, но, похоже, Эрвин вам доверяет. Однако в этот раз даже Шерлок Холмс оказался бы бессилен. Вы опоздали, уже никому не вытащить ее из этой трясины. Двойные стандарты, говорите? Прошу, вам слово. Покажите, на что способны.
– Мистер Уокиншоу, только что вы в подробностях описали три трупа, найденных в башне над комнатой Леоны, – заговорил Митараи, медленно расхаживая с руками за спиной. – То, что произошло с продюсером Стивом Хантом, похоже на дело рук вампира. Однако вы ведь обнаружили тела благодаря крови, капавшей с потолка? Будь преступник вампиром, почему он не выпил и кровь Мирандо? Как-то странно оставлять столь драгоценный ресурс.
В вашей версии уживаются вампиризм, одержимость дьяволом и наркомания. И на первое место вы ставите в своем рассказе не причины, а вывод, что Леона – редкостная злодейка. Так Леона вампирша, бесноватая извращенка или психованная наркоманка? Хорошо бы определиться.
– И то, и другое, и третье. К сожалению, у вас слабые контраргументы. Ваши чувства я могу понять, но я вам не завидую. Будь я на вашем месте, не согласился бы стать адвокатом Леоны даже за миллион долларов. Ее вина кристально очевидна. Кроме нее, убивать Кэрол было некому. Винс, может, ты ее убил?