Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8"
Шрифт:
Нужно бежать. Сначала из этой мечети, затем из Израиля. В Америке небезопасно, поэтому лучше вернуться в Японию, а чуть позже позвонить адвокату и Тофлеру.
Но для этого кто-то должен был подвезти ее до Тель-Авива. Пешком она не смогла бы добраться до аэропорта, а ключи от автомобилей были у помощников режиссера. Значит, нужно поймать машину, а для этого привести себя в более-менее подобающий вид. Но ехать наедине с незнакомым мужчиной тоже опасно, так что на всякий случай лучше надеть колготки, хоть будет и жарко. Надевать юбку и выставлять синяки напоказ не хотелось. Зато обуться можно в полусапожки на низком
Не хотелось надевать любимые колготки на пропотевшую кожу, но выбора не было. Леона быстро переоделась в брюки и блузку с длинными рукавами, чтобы не обгореть на солнце, и побрызгалась «Диором». Как ни странно, ей стало чуть спокойнее. Положив в кошелек побольше денег, она убрала его в дорожную сумку, а затем тщательно осмотрела волосы и лицо в зеркальце. И ужаснулась: на щеках оставались следы от веревки, в уголках губ образовались болезненные кровавые заломы. В спешке Леона смазала их средством от ожогов и замаскировала тональным кремом, а затем подкрасила губы помадой.
В одной руке она держала небольшой фонарик, в другой зажала под мышкой дорожную сумку, куда сложила косметику, зеркальце, белье, немного сменной одежды и воду. Возможно, ей придется в прямом смысле убегать, поэтому взять с собой чемодан она не могла.
Приоткрыв дверь и убедившись, что поблизости никого нет, Леона прокралась в прихожую и зажгла фонарик. В обуви на каблуках по каменному полу приходилось ступать осторожно. Крадучись, она дошла до двери в длинный коридор и аккуратно приоткрыла ее. Конечно же, она не забывала и посматривать за спину. Сейчас лучше было исходить из того, что среди съемочной группы союзников у нее нет. Однако подобная ситуация была для нее, как иностранки, обыденным делом.
В коридоре было пусто. Тихо выйдя наружу, Леона мягко прикрыла за собой дверь и начала двигаться вперед от стены к стене. Если б она случайно на кого-то наткнулась и дело дошло до драки, то победить в одиночку было бы нереально. Оружия у нее не было, оказать сопротивление она бы не смогла, и ее наверняка связали бы так же, как ночью.
Чем ближе Леона подходила к центру мечети, тем светлее становилось в коридоре. Фонарик уже был не нужен. Ноги сами повели ее быстрее. Только б они все спали! Но главное было выбраться наружу, после этого уже можно будет подумать обо всем остальном.
Наконец Леона добралась до центрального зала, купающегося в золотых лучах. Глядя на эту божественную картину, остановилась посреди зала и, сложив ладони, помолилась. Она всегда взывала к высшим силам именно так, не забывая о том, что она японка.
Пройдя через круглый зал, Леона вновь попала в коридор. Еще некоторое время виднелось свечение из-под купола. Обычно в светлое время суток она никогда не чувствовала тревоги, однако сегодняшнее утро было каким-то другим. Откуда-то потянуло запахом крови. Стало тревожно. Запах постепенно становился все сильнее, и наконец она увидела под ногами огромную лужу крови.
Ноги затряслись. Неужели что-то случилось? Может, кто-то получил здесь тяжелую травму?.. Однако поблизости никого не было. Этот панический страх начал уже ей надоедать. Главное, чтобы этим несчастным не оказался кто-то из важных для нее людей – Эрвин, Оливер или Берт, например…
В коридоре опять становилось
Почему-то именно сейчас Леона снова ощутила горячее желание сыграть Саломею. Это был хороший признак – значит, ее тело восстановилось. Когда к ней возвращалась энергия, внутри у нее поднимался и боевой дух.
Она не знала, почему ее столь влекло к Саломее. Леона по-своему интерпретировала ее образ, и, пожалуй, ее трактовку не понял бы ни один мужчина. Не говоря уже о ревностных христианах, еженедельно ходивших на мессу.
Леона считала Саломею трагическим персонажем. Она была готова отдать всю себя без остатка любимому мужчине, а тот даже не позволил себя поцеловать. Стоило ей приблизить к нему лицо, как он отталкивал ее, и в лучшем случае ей удавалось обнять его за ноги. Да, она велела отрубить ему голову – но на самом деле она была чиста сердцем, ведь сделала это лишь из желания прикоснуться к его губам.
Для Леоны Саломея не была жуткой злодейкой из Священного Писания. История роковой, безрассудной страсти, в которой дело дошло до смертоубийства, была прямо-таки пропитана азиатским духом. Леону глубоко трогала и привлекала в ней восточная ментальность в сочетании с какой-то невыразимой, безграничной печалью. К тому же в жилах самой Леоны тоже текла восточная кровь, и именно поэтому она была уверена, что никакая белая актриса не сможет столь же революционно воплотить на экране Саломею, как она. Какие бы трудности ни возникли на ее пути, она обязательно сыграет ее. А тех, кто встанет на ее пути, она не пожалеет.
Леона никому в этом не признавалась, но ей хотелось внести свою лепту в улучшение образа Японии и ее народа. До прибытия в Америку она даже не воспринимала себя как японку. Из азиатов центральную роль в Лос-Анджелесе играли китайцы и корейцы. В Голливуде их тоже было немало – тот же Берт Эстин родом из Китая. Чего не скажешь о японцах, чье присутствие здесь было минимальным. Среди работников Голливуда их вообще почти не было. По кабельному телевидению часто шли программы на китайском и корейском языках, однако на японском таких не было. Леона поспрашивала, много ли здесь японцев, но ей сказали, что их много разве что в Торрансе [360] .
360
Торранс – город в штате Калифорния, занимающий второе место в США по доле населения японского происхождения. Там расположены офисы многих японских корпораций, включая компанию «Хонда».
Интересуясь ее происхождением, многие коллеги по цеху произносили фразу: «Ты китаянка или кореянка?» Слово «японка» не прозвучало ни разу. Возможно, отчасти дело было в том, что в английском языке сложилась именно такая устойчивая форма вопроса, и со словом «японка» она звучала уже не так ритмично.
В беседах с ней люди старшего возраста частенько упоминали так называемый день позора, когда японцы внезапно атаковали базу Перл-Харбор на Гавайях. Леона знала, что американцы до сих пор злятся на них. Атака произошла до официального объявления войны, поэтому воспринималась американцами как разбойное нападение.