Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8"
Шрифт:
Отсюда мало что можно увидеть. Перед глазами каменная стена. Смотреть можно либо на эту стену, либо на землю. Мелкий, но настойчиво поливающий землю дождь уже успел образовать тут и там мелкие лужи. Я снова подумал, почему исчез Мория, хозяин этой кухни. Мое предположение, даже не догадка, состояло в том, что исчезновение Мории связано с исчезновением Фудзивары. Другими словами, создалось впечатление, что Мория исчез, преследуя исчезнувшего Фудзивару. Это означает, что Мория, вероятно, сейчас мог быть где-то с Фудзиварой.
Так почему же Фудзивара исчез? Недопустимо, чтобы работник бросил работу, не сказав ни единого слова начальству. Почему он посмел совершить такой недостойный поступок?
Каждый раз, когда я думал об этом, мне мгновенно вспоминалось шокирующее зрелище прошлой ночи. Он не только не исчез, но и нарушил величайшее табу, вступив
Подождите-ка, подумал я. Если это так, то не получается ли, что хозяйка «Рюгатэя» также замешана в исчезновении Фудзивары? То есть он исчез по договоренности с Икуко? Какое же она отношение к этому имеет? Чего она хочет? Этого я никак не мог понять.
В любом случае мои аналитические способности никуда не годятся. Это было ясно. Мой мозг начинает хоть немного крутиться, когда я пишу. Зная это, я решил вернуться в свою комнату, чтобы подумать. Другими словами, я решил писать у себя в комнате.
Я вышел из кухни в коридор, спустился в переход и пошел по бамбуковому настилу, глядя на дождь, когда где-то услышал звук двигателя мини-байка. Повернувшись на звук, я увидел мужчину в черном плаще, едущего на мини-байке под моросящим дождем. Он появился из тени «Рюбикана». И сразу же направился ко мне, стоящему посреди прохода. Когда он заметил, как я смотрю на него, он слегка кивнул. Я тоже ответил поклоном.
– Привет, вы знаете человека по имени Исиока? – крикнул он, стараясь перекричать шум мотора.
От удивления я некоторое время не мог ответить. Я не ожидал, что незнакомый человек в незнакомой местности назовет мое имя.
– Так это я.
Услышав мой робкий ответ, мужчина дружелюбно улыбнулся, припарковал свой байк, выдвинул стояночный упор и слез на землю. Двигатель он не выключал. Он подошел к багажнику и, порывшись в содержимом прикрепленного к нему ящика, на ощупь нашел письмо. Держа его в руках, он подошел ко мне. Он вошел под карниз и протянул мне слегка влажный конверт. Чернила на нем слегка расплылись, адрес был написан по-английски, а слова «Г-н Кадзуми Исиока» – иероглифами. Я инстинктивно понял, что это от Митараи. Спасибо. Друг прислал мне ответ.
Почтальон решительно снял черную виниловую шляпу. От этого дождевая вода, скопившаяся на ее полях, хлынула мне под ноги.
– Похоже, здесь сейчас всем действительно туго приходится, – сказал он веселым тоном.
– Да, вы правы, – согласился я.
Однако мне не хотелось вдаваться с ним в подробности.
– Извините, но вы можете чем-то подтвердить, что вы Кадзуми Исиока? – спросил почтальон.
– Подтвердить, говорите…
Я торопливо порылся в карманах. К счастью, на мне была куртка, и в ее кармане лежали водительские права. Я показал их и получил письмо.
– Сочувствую вашей ситуации, – сказал он, снова надев шляпу.
Отступив под дождь, он медленно сел на свой байк, развернулся на 180 градусов и поехал обратно. Видимо, в деревне активно обсуждали эту тему.
Я не стал смотреть, как он уедет, и нетерпеливо открыл конверт. Меня разочаровало, что письмо было таким маленьким, наверное, сотой частью того, которое я ему отправил, но я все равно был ему благодарен.
Я поднялся в коридор «Рютэйкана» и быстрым шагом пошел вперед, пока не увидел двор перед своей комнатой, залитый моросящим дождем. Затем я сел в конце коридора, достал письмо из конверта и начал читать, что написал мне Митараи.
Исиока, мне было приятно прочитать твое письмо. Я не знал, что ты в префектуре Окаяма. Надеюсь, наша квартира на Басядо еще цела.
Сразу хочу сказать, что я сейчас очень занят, и как бы ни старался, не смогу к тебе приехать. Кроме того, в твоем отчете серьезно недостает материала, и я не могу сказать на его основании ничего определенного. Ясно одно. Поскольку ты оказался замешан в большую трагедию, ты должен спасти попавших в нее людей. И я хочу, чтобы ты это серьезно осознал. У тебя есть необходимая для этого сила и опыт. Просто описать, что произошло, может любой. Тебе пора уже выходить на другой уровень. С тем, что произошло
Общая картина дела в целом понятна. Ясно, что целью является какой-то конкретный человек. Миссия, которой ты облечен, – спасти этого человека. Рискни своей жизнью, если это необходимо. Не нужно стесняться. Если ты потерпишь неудачу, я оплачу твои похороны. Ладно. Кажется, ты этого не понимаешь, но у тебя есть силы и мозг, чтобы это сделать. Не думаю, что бы тебе это не нравилось.
В твоем письме недостает описания места происшествия. Нет схемы местности. Пока это дело кажется очень запутанным, но в свете моего небольшого опыта я могу сказать, что дела такого рода никогда не бывают простыми. Если дело выглядит сложным, то обычно это потому, что в нем переплетено множество простых историй. Это все, что я могу сказать тебе прямо сейчас, но и этого не так уж мало.
Исиока, я хочу, чтобы ты внимательно усвоил то, что я сейчас пишу, и хорошенько обдумал это. Сегодня в Японии очень много таких людей, как ты. Это люди, убежденные в своей некомпетентности, хотя у них есть способности, и они автоматически опускаются на дно колодца комплекса неполноценности. Они пребывают в глупом заблуждении, что такая их позиция моральна. Никогда не слушай людей, которые подогревают такие заблуждения. Это ничего не значащая дрянь.
Депрессия из-за чувства неполноценности вовсе не является добродетелью. Это просто лень, которая доставляет неприятности окружающим. Надо просто со всем этим расстаться. Я никогда не смогу тебе в этом помочь. И никто не может этого сделать. Ты должен сделать это сам. Поэтому я не буду тебе сейчас льстить.
Мне нужно сказать тебе еще кое-что. Многие люди у вас там до сих пор не понимают, что ты спаситель. Не могут произнести это вслух. Но они терпеливо, как овцы, ждут, когда ты покажешь свою силу. Все терпеливо ждут, надеясь, что ты их спасешь. Вот что такое массы. На этом деле проверяется твоя сила. Ты должен четко следовать своей судьбе. Это твой долг. На карту поставлены жизни людей, поэтому, пожалуйста, не облегчай себе задачу, пытаясь убедить себя, что у тебя нет на это полномочий.
Я бы ничего не сказал, если бы ты хотел просидеть на дне колодца всю оставшуюся жизнь, но я уверен, что там не так уж комфортно. Пришло время выбираться. Пока ты колеблешься, люди снова будут умирать. Если нужно, вспомни, как действую я. Повторяюсь, у тебя уже достаточно опыта. Ты теперь уже не молодой детектив, а, скорее, ветеран. Ты знаешь все о том, как собирать материал, как необходим анализ и как важна интуиция. Все, что тебе нужно – это уверенность. Я верю, что ты добьешься успеха. Вперед.
Прочитав это, я почувствовал себя утомленным. Заподозрив, что Митараи что-то перепутал, я инстинктивно перевернул конверт и посмотрел на адрес. Но письмо определенно было адресовано мне.
Убедившись в этом, я долго тупо смотрел на дождь во дворе. Письмо было небольшое, и его содержание было совершенно неожиданным. Интересно, есть ли в этом мире человек, которому бы помогло такое письмо?
Что же хотел сказать Митараи? Это было мое честное первое впечатление. Я сначала подумал, какой же безответственный этот человек, а потом подумал, что мой друг сошел с ума от переутомления. Он предлагает мне самому разобраться в этом деле? Что за ерунда? Митараи принимает меня за кого-то другого. Он путает меня со своим другом-детективом или что-то в этом роде. Видимо, ему изменила память. Я ни за что не смогу этого сделать. Он должен знать это лучше всех.
Глядя на холодный, моросящий во дворе дождь, я почувствовал необъяснимую боль и заплакал. Я не очень понимаю почему, но мне стало так грустно и одиноко, что хотелось умереть.
Но, наверное, мое нынешнее настроение объяснялось главным образом ностальгией по Митараи.
Я понятия не имел, что и как произошло в этом деле. Это чистая правда. Даже полиция, которая поначалу старалась изо всех сил, развернулась и убежала. Жители «Рюгатэя», которые считали, что они в состоянии что-то понять и поначалу что-то говорили, теперь замолчали или исчезли. Короче говоря, все сдались.