Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8"
Шрифт:
– А чем же?
– Вероятнее всего, метаном.
– Метаном… вот это да! – одновременно воскликнули полицейские. – Тогда…
– Правильно. Попав в камин, он взорвался.
– Вот оно что! Теперь понятно! – закричали детективы.
Футагояма с сыном молча кивнули.
– Нет, подождите, я понимаю, что кото взорвалось, но… – сказал Фукуи.
– Так ведь дерево он взял с горы Сэннин, верно?
– Совершенно верно, – сказала Икуко.
– А Муцуо Тои, как известно, практиковался в стрельбе на горе Сэннин.
Когда я сказал это, все ошеломленно замолчали.
–
– Да. Это невероятное совпадение, но дерево, из которого сделали кото, более пятидесяти лет назад служило мишенью Муцуо Тои, и он выпустил по ней множество пуль дум-дум, – сказал я.
И снова все замолчали. Было заметно, как их лица побледнели.
– Так это… – наконец заговорил Фукуи, переводя дыхание, – значит, что пуля, которую давным-давно выпустил Тои, вылетела из-за взрыва метана и попала госпоже Хисикаве в лоб…
Я энергично кивнул:
– Никак по-другому этого не объяснить [460] .
Затем снова наступила тишина. Я не ожидал, что мои слова произведут на всех такое глубокое впечатление.
Все молчали как убитые. Я удивленно огляделся. Масуо Футагояма закрыл глаза и бормотал что-то, кажется, благодарственную молитву. Его сын и Икуко тоже слегка прикрыли глаза и стояли, молитвенно сложив руки.
В этот момент я наконец-то смог отвлечься от напряженных мыслей и тоже помолиться за души множества погибших.
460
Для внесения окончательной ясности следует сказать, что хотя реконструкция инцидента с Муцуо Тои и его контекста является плодом художественного вымысла (как и, разумеется, все его связи с сюжетом романа), это массовое убийство на самом деле имело место 21 мая 1938 года в деревне близ города Цуяма префектуры Окаяма. Также являются реальными дела, послужившие моделью для описанного здесь «первоначального плана Тои».
Перед моим взглядом прошли лица девушек, приходивших ко мне позвать к столу, и Мории, провожавшего меня на скромную деревенскую почту. Я мысленно сложил руки на груди, молясь об их счастливой загробной жизни.
Эпилог
После всего я на некоторое время закрылся в своей комнате и приготовился к отъезду домой. Но не просто запихал нижнее белье в дорожную сумку. Первым делом я отправил международную телеграмму Митараи. Текст был следующим: «Дело закрыто. Спасибо за помощь».
Я хотел вместить в короткие фразы все свое уважение и благодарность. Это было трудно, и я чувствовал некоторую неловкость. И еще я думал, что ему не особенно нужна такая телеграмма; поэтому в итоге получилось довольно сухо.
Когда я с дорожной сумкой появился в большом зале «Рюбикана», полицейские были там, и я вернул им сборник гимнов и книжку стихов Хакусю. Икуко и бабушка Мацу тоже были в большом зале, я поблагодарил их за гостеприимство, а бабушка сказала, что господин Футагояма хочет в знак благодарности станцевать для меня на мелодию «Курода-буси» [461] .
461
«Курода-буси» –
Я не очень понял, что бы это могло значить, но в этот момент малиновый занавес на подиуме в дальнем конце зала внезапно открылся. За ним стоял Масуо Футагояма в фиолетовых хакама с веером в руке. Нам пришлось сесть.
Его сын Кадзусигэ опустил иглу на диск старинного граммофона, стоявшего на краю сцены. Заиграла музыка, и священник начал медленно танцевать. Я смотрел в удивлении. Танец был довольно длинный. Закончив, Футагояма поклонился, показав лысину на макушке, и все мы принялись усердно аплодировать.
Икуко принесла железнодорожное расписание и сообщила мне время отправления поездов от станции Каисигэ. Получалось, что у меня было еще достаточно времени, чтобы заехать в больницу. Мне хотелось как следует попрощаться с Кодзиро Сакаидэ, Юкихидэ Инубо и Митико, которых госпитализировали на неопределенное время. И, приняв такое решение, я уже не мог здесь задерживаться.
– А где Сатоми? – спросил я.
Ее почему-то не было видно.
– Только что здесь была. Куда она могла подеваться? – сказала Икуко.
К сожалению, у меня было мало времени, поэтому я решил сразу отправиться в больницу. Видимо, увидеть Сатоми у меня больше не получится.
Полицейские предложили отвезти меня в больницу, так что я сел в их машину у ворот «Рюгатэя», где и попрощался со всеми. Вся малочисленная компания в составе отца и сына Футагояма, Икуко и бабушки Мацу помахала мне руками. Машина спустилась с холма и быстро скрылась в пыли.
Когда мы прибыли в больницу, трое детективов последовали за мной внутрь, вероятно, у них было там какое-то дело. После этого они обещали отвезти меня на станцию.
Поздоровавшись с Сакаидэ, лежавшим на кровати, я сказал, что пришел попрощаться и что хотел бы когда-нибудь снова встретиться с ним и не торопясь послушать его рассказы о военном времени. Он ответил, что нет ничего проще.
Я поприветствовал и Юкихидэ, лежавшего на соседней кровати. Кода я сказал ему, что все мы с трудом привыкаем к тому, что колокол теперь не звонит по утрам, он скромно улыбнулся и слегка кивнул. Он выглядел очень застенчивым, в его манерах не было ничего общего с тем жутким образом, который сложился у меня в голове. Я еще раз убедился, что о людях нельзя судить по их внешности.
Митико лежала в соседней палате. Полицейский, похоже, увлекся разговором с Сакаидэ, и я пошел к ней один. На мой стук одновременно ответили и мать, и дочка. Когда я вошел в комнату, Юки, пристроившись на краю кровати, где лежала ее мать, играла со своим динозавром. Увидев меня, она вдруг сказала: «Смотри, а это детеныш динозавра», и показала на угол больничной палаты. Там на полу одиноко стояла маленькая пластмассовая фигурка динозаврика, которую ей, наверное, кто-то подарил. Рядом с игрушкой валялось несколько книжек с картинками.