Цикл романов "Анжелика" Компиляция. Книги 1-13"
Шрифт:
– Я сама его выкормлю, – тоном, не терпящим возражений, сказала Анжелика.
– Я не желаю, чтобы его выбросили в окно!
Решение Анжелики скандализировало тулузское общество: знатная дама ведет себя, как простая крестьянка. В конце концов было все же решено поселить в доме графини де Пейрак кормилицу, чтобы она подкармливала Флоримона, у которого, кстати, был замечательный аппетит.
Как раз в те дни, когда вопрос о кормлении Флоримона обсуждался всеми, вплоть до капитула беарнской деревушки, прилегавшей к замку, приехал Бернар д'Андижос. Граф де Пейрак наконец сделал его своим камергером и послал в Париж, чтобы тот подготовил дом графа к приезду хозяина – Жоффрей де Пейрак
Из Парижа д'Андижос направился прямо в Тулузу, чтобы представлять графа на празднествах «Цветочных игр».
В Беарне его не ждали. Он приехал очень возбужденный. Кинув поводья слуге, он, перепрыгивая через ступеньки, взлетел по лестнице и ворвался в спальню Анжелики. Она лежала в постели, а Жоффрей де Пейрак, сидя на подоконнике, вполголоса пел, подыгрывая себе на гитаре.
Не обращая внимания на эту семейную идиллию, д'Андижос, задыхась, крикнул:
– Король приезжает!
– Куда?
– К вам, в Отель Веселой Науки, в Тулузу!..
После этого он плюхнулся в кресло и вытер пот с лица.
– Спокойнее, – проговорил Жоффрей де Пейрак, поиграв еще на гитаре, чтобы дать отдышаться д'Андижосу, – не надо впадать в панику. Я слышал, что король с матерью и двор выехали из Парижа и направляются к кардиналу в Сен-Жан-де-Люз, так каким же образом они попадут в Тулузу?
– О, это целая история! Говорят, дон Луис де Аро и кардинал Мазарини так увлеклись этикетом, что до сих пор еще не приступили к обсуждению вопроса о свадьбе. Кстати, ходят слухи, что отношения обострились. Камнем преткновения стал принц Конде. Испания настаивает, чтобы его приняли во Франции с распростертыми объятиями и забыли бы не только предательство Фронды, но и то, что этот принц французской крови в течение нескольких лет был испанским генералом. Такую горькую пилюлю трудно проглотить. В этой обстановке приезд короля будет выглядеть нелепо. Мазарини посоветовал ему попутешествовать. И вот весь двор путешествует. Они отправились в Экс, где присутствие короля, несомненно, усмирит вспыхнувшее там восстание. И все они проедут через Тулузу. А вас нет! И архиепископа тоже нет! Капитулы сходят с ума!..
– Но ведь они не впервые принимают у себя столь высоких особ.
– Вы должны быть там, – умоляюще сказал д'Андижос. – Я приехал за вами. Говорят, король, узнав, что они проедут через Тулузу, сказал: «Наконец-то я познакомлюсь с Великим лангедокским хромым, о котором мне все уши прожужжали».
– О, я хочу в Тулузу, – воскликнула Анжелика, подскочив на постели.
Но тут же, скривившись от боли, она откинулась на подушки. Она слишком долго пролежала в постели и слишком ослабела, чтобы немедленно пуститься в путь по плохим горным дорогам да еще выдержать утомительную роль хозяйки, принимая в своем доме короля. От огорчения она расплакалась.
– О, король в Тулузе! Король в Отеле Веселой Науки, а я этого не увижу!..
– Не плачьте, дорогая, – сказал Жоффрей. – Я вам обещаю, что буду таким предупредительным и любезным, что нас не смогут не пригласить на свадьбу. Вы увидите короля в Сен-Жан-де-Люзе, и не утомленным путешественником, а во всем его великолепии.
Граф вышел, чтобы распорядиться в связи со своим отъездом на заре следующего дня, а добряк д'Андижос тем временем пытался утешить Анжелику.
– Ваш муж прав, красавица моя! Двор! Король! Подумаешь! Ну и что из этого? Один обед в Отеле Веселой Науки куда великолепнее, чем праздник в Лувре. Поверьте мне, я был там и так замерз в приемной Королевского совета, что у меня потекло из носу. Можно подумать, что у короля Франции нет лесов и для него негде нарубить дров. А у придворных короля я сам видел такие дыры на штанах, что даже фрейлины королевы,
– Говорят, что кардинал, наставник молодого короля, не хотел приучать своего воспитанника к чрезмерной роскоши, которая была бы не по средствам стране.
– Не знаю, к чему кардинал хотел приучить короля, но себе он ни в чем не отказывал и скупал брильянты во всех видах, картины, библиотеки, гобелены, гравюры. Однако мне кажется, что король, хотя он выглядит робким, мечтает отделаться от этого опекунства. Ему надоела бобовая похлебка и надоели наставления матери. Ему надоело своим жалким видом олицетворять собой разграбленную Францию, и, когда ты недурен и ко всему еще король, это вполне понятно. Близок час, когда он тряхнет своей львиной гривой.
– Как он выглядит? Опишите мне его! – нетерпеливо потребовала Анжелика.
– Недурен! Недурен! Представительный, величавый. Но из-за вечных скитаний по городам и весям во времена Фронды он пребывает в таком же невежестве, как если бы был слугой, и, не будь он королем, я бы сказал вам, что нахожу его немного неискренним. Кроме того, после оспы он рябой.
– О, вы просто стараетесь разочаровать меня, – вскричала Анжелика, – и сейчас в вас говорит кровь всех этих чертовых гасконцев, беарнцев или альбигойцев, которые до сих пор не могут понять, почему Аквитания не осталась независимой, а была присоединена к французскому королевству. Для вас ничего не существует, кроме вашей Тулузы и вашего солнца. А я сгораю от желания побывать в Париже и увидеть короля.
– Вы увидите его во время свадьбы. Возможно, это событие ознаменует истинную возмужалость нашего государя. Но если вы поедете в Париж, обязательно остановитесь в Во, чтобы нанести визит мессиру Фуке. Вот кто сейчас подлинный король. Какая там роскошь, друзья мои! Какое великолепие!
– Похоже, вы уже полебезили перед этим невежественным мошенником-финансистом, – сказал граф де Пейрак, входя в спальню.
– Дорогой мой, это было необходимо. Необходимо и для того, чтобы в Париже тебя всюду принимали, ибо принцы благоговеют перед ним, и еще потому, что я, признаюсь, сгорал от любопытства: мне хотелось увидеть великого казначея государства в его доме, ведь он сейчас, бесспорно, первое лицо в стране после Мазарини.
– Будьте смелее, не бойтесь сказать: перед Мазарини. Ни для кого не секрет, что кардинал не пользуется никаким доверием у заимодавцев, даже когда деньги нужны на благо государства, в то время как этому Фуке верят все.
– Но ловкий итальянец не завидует. Фуке обогащает королевскую казну и дает возможность вести войны, а большего от него и не требуют… пока что. Его не интересует, сколько процентов платят ростовщикам – двадцать пять или все пятьдесят. Двор, король, кардинал – все живут на деньги, полученные от ростовщиков на грабительских условиях. И Фуке не так-то скоро остановится, долго еще будет всюду красоваться его эмблема – белка и его девиз: «Quo non ascendam…»
.
Жоффрей де Пейрак и Бернар д'Андижос еще некоторое время обсуждали сказочное богатство Фуке, который начал свою карьеру с докладчика Королевского совета, а потом стал советником парижского парламента. А отец его был всего-навсего простым, бретонским магистратом. Анжелика задумчиво слушала их – каждый раз, когда заходила речь о Фуке, она вспоминала ларец с ядом, и эти воспоминания были ей неприятны.
Разговор прервал мальчик-слуга, он принес на подносе завтрак маркизу.
– О! – воскликнул д'Андижос, обжигая пальцы горячей бриошью, в которой каким-то чудом удавалось сохранить ледяной шарик гусиного паштета. – Нигде больше тебя не угостят такой прелестью! Здесь и еще в Во. У Фуке необыкновенный повар, некий Ватель.