Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
То, что понимал, было интересно и даже захватывающе — открывалась бездна перспектив, — а там, где меня донимала неясность, Наташка нашептывала мне, что к чему.
Светлана излагала дофаминовую гипотезу паранормальности, только не в том адаптированном варианте для отсталых технарей, коему внимали мы с Васёнком, а в полноценном, солидном виде, на языке, понятном ученым мужам — и единственной даме с регалиями де сиянс академии, Наталье Бехтеревой.
Недаром все они кивали в лад, как будто войдя в резонанс. Даже явление Маши не смутило профессорский синклит, а «близняшка» лишь невинно улыбалась, ловя удивленные взгляды. Честно признавшись шепотом, что «ничегошеньки не понимает», она все равно гордилась сестренкой.
Вместе с мудреным разбором генетических аспектов, дофаминовая гипотеза стала как бы ядром докторской. Светлана напористо и азартно объясняла, какова природа паранормальности, и почему это явление в популяции хомо сапиенсов достаточно редко встречается, и что такое метакортекс — в общем, всё то, что нам, ее подопытным паранормам, уже было ведомо.
— Миш! — Рита с заднего ряда просунулась к моему уху, и горячо выдохнула, пробирая до дрожи. — Мне СМС-ка пришла — Светка заказала столик в «Арагви» на шесть персон. Вечером сегодня посидим! Нас четверо, Васёнок — и доктор медицинских наук!
— Бедная Светланка! — зашептала в свободное ухо Инна, давясь хихиканьем. — Её же еще и банкет ждет с академиками!
— Ничего, зато пообедает! — фыркнула «главная жена». — А с нами поужинает! Ох, и наужинается…
Тут седовласый профессор, сидевший напротив, неодобрительно покосился на нас. Наталья строго шикнула, и Рита с Инной тут же вошли в роль пай-девочек.
— … Данную работу нельзя назвать фундаментальной, то есть раскрывающей все особенности механизма дофаминового обмена в мозгу паранормов, — самокритично вещала Сосницкая. — Генетический аспект и вовсе оказался не тем, каким я его себе представляла изначально: локус гена, кодирующего моноаминоксидазу-Б расположен у человека в X-хромосоме, что ломало все мои прежние представления: в этом случае паранормальность наследовалась бы подобно гемофилии — как Х-сцепленный рецессивный тип мутации — и проявлялась бы в основном у мужчин-родственников по материнской линии. У паранормального отца все сыновья были бы обычными и гомозиготными, а все дочери — гетерозиготными носительницами «закладки» паранормальности, и передавали бы этот ген своим сыновьям. Метакортикальная аномалия у женщин могла бы проявиться, только если паранормальны оба родителя, да и то лишь в двадцати пяти процентах случаев. В реальности же картина совсем иная: наблюдаемый мужчина унаследовал «метакортикальную закладку» от деда по линии отца, его сын и внучка также получили «закладку» по отцовской линии. Следовательно, ген паранормальности имеет локус в одной из двадцати двух аутосомных пар и наследуется по аутосомно-рецессивному типу, независимо от пола ребёнка…
— Уважаемая Светлана! — прогудел тот самый седой профессор, вставая костлявой громадиной. — Вашей работы хватило бы на две-три полноценных диссертации, коллеги меня поддержат! — Коллеги одобрительно зашумели и задвигались. — Пожалуйста, не огорчайтесь тому, что ваша гипотеза не охватила все аспекты — оставьте же хоть что-нибудь неразгаданное и другим! Новых истин взыскуют все!
Академики сдержанно посмеялись, а Бехтерева заговорила с места:
— Светочка, я очень рада, что еще при моей жизни сделан столь гигантский шаг в разгадывании тайн человеческого мозга и мышления! Вам удалось вымести всю лженаучную, оккультную шелуху, и дать разумное, материалистическое объяснение психологическим феноменам. Будь моя воля, я бы вам дважды присвоила ученую степень! Ну, а раз нельзя, придется довольствоваться всего одним дипломом доктора медицинских наук!
Вечер того же дня
Москва, Советская площадь
Женский смех расходился от нашего столика неудержимо, как прибой — обтекал своды «Арагви» и
Здешние посетители людьми были вежливыми, и не оборачивались, но улыбки поневоле смягчали лица директоров, конструкторов, функционеров, обсуждавших свои дела, парочки генералов и кинорежиссера, «обмывавшего» Госпремию.
Ловкие официанты, и те скалились, выставляя нам цыпленка тапака или купаты, а счастливее всех заливалась Светлана. Ее день!
— Машка совсем не изменилась, всё такая же эмоциональная и сентиментальная! — болтала она, сияя. — Ка-ак набросится, как запищит! Генеральша наша… Ох, я уже пьяная!
— Скажешь Юрке, пусть на утро рассольчик готовит, — ухмыльнулся я.
— Да он опять в командировке! — отмахнулась Сосницкая.
— Тогда придется самой!
— Ничего! — засмеялась Инна. — Раз в жизни можно и потерпеть!
— Да ладно! — доктор медицинских наук повела рукой в отстраняющем жесте. — У меня на завтра отгул!
— Ну, долго валяться в постели, издавая душераздирающие стоны, мы тебе не дадим, — зловещим голосом предрек я. — Завтра ставим эксперимент с Наталишкой, так что будь добра присутствовать!
— Правда, что ли? — обрадовалась Светлана. — Ой, молодцы какие! Приеду, конечно! А Наташенька знает хоть?
— Наташенька прыгала до потолка, — расплылся Васёнок. — К деду, да еще и на работу! Верх блаженства…
— О, кстати, о детях… — Сосницкая, манерно отставив мизинец, наколола вилкой аппетитный кусочек. — Бехтерева пробивает в верхах проект «Дети Тумана»… Тот самый скрининг! Проверим всех малолеток в Союзе, а курировать будет… — она наклонилась и глухо выговорила, будто по большому секрету: — КГБ!
— Нормально! — заценил я. — А ты пробовала уже? К-хм… Оттачивала мастерство на живых людях?
— Да-а! — Света взмахнула вилкой, как дирижерской палочкой. — Для начала я просканировала весь персонал Военно-медицинской академии, и всех тамошних курсантов. По нулям! Взялась за Высшую школу МВД, а мне тамошний особист и присоветовал, смеха ради, заняться Петродворцовым общевойсковым командным. А я из принципа и занялась! И что вы думаете? Четверо курсантов — паранормы! Разумеется, их сразу в приказном порядке перевели в совсе-ем иное учебное заведение, относящееся к иному ведомству, но они не сильно возражали!
— Представляю! — фыркнул я. — Паранорм-нелегал!
— Тс-с-с! — Сосницкая приложила палец к губам. — Секрет!
Все прониклись, а я выплеснул всю бутылку «Киндзмараули» по бокалам, и поднял свой.
— Выпьем! А за что, никому не скажем!
Стекло радостно зазвенело, в тон улыбкам пуская рубиновые «зайчики».
Среда, 17 декабря. День
Ново-Щелково, проспект Козырева
Светланке мы постелили в гостевой, и хмельное блаженство доктора наук мигом перетекло в блаженство сна. Разумеется, никто ее не будил спозаранку — не монстры же мы, не изверги. Я и сам хорошо выспался, ибо не человек для работы, а работа для человека… В НИИВ я оказался даже позже, чем Лея с Талией.
Мы с Васёнком вели Наталишку, держа за руки, и девочка раз за разом поджимала ноги, чтобы дед с папой несли ее, а еще лучше — плавными махами переставляли, как в лунной припрыжке.
— И-и-и… Здорово! А еще? Пап, давай еще!
— Совсем тебя Мигел избаловал… — ворчал Василий Михайлович, послушно подхватывая пищащее дитя.
— А вот и нет! — звонко откликалась Наталья Васильевна. — Это я Мигела избаловала!
Так мы и допрыгались до лаборатории. Там уже вовсю крутились и вертелись Киврин с Алёхиным — подключали, линковали, стяжками вязали провода в пучки, чтобы валялись аккуратнее… Тихонько шелестел «Байкал-5», а два округлых «Ольхона» бесшумно перемигивались индикаторами.