Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
Кривя губы, Димон глянул исподлобья на боссов. Те спорили.
— А что ты там не видел, — желчно выталкивал слова Данила, — в этом их сраном Евросоюзе?
— В том-то и дело, — сверкал золотыми коронками Давид, — что нету тут никакого Евросоюза! И мигрантов нет! И ЛГБТ не высовывается…
Привести контраргумент Багрову не дали.
Ерошин и сам не понял, что вдруг начало происходить. Откуда не возьмись, забегали быстроглазые парни в серых комбезах, подкатила парочка патрульных машин, и металлические голоса громкоговорителей зарявкали на всю Дюненштрассе, да с переводом:
— Achtung! Stasieinsatz! Внимание! Работает «Штази»!
Ребятишки
Момент истины…
Ерошин никогда не чувствовал в себе героическое начало и, заметь он в руке Багрова пистолет, шарахнулся бы в сторону, наверное. Но его всё окончательно достало, и Дима преградил боссу дорогу.
Босс лишь ощерился, и выстрелил — резкая палящая боль пронзила «бригадиру» ногу, но сил, но злости в молодом организме хватало, и Ерошин сначала все-таки врезал Даниле, кулаком в челюсть, а уже потом упал, шипя и проклиная всё подряд — себя, эту долбанную жизнь, эту долбанную науку…
— Бросить оружие! Руки вверх!
Багров привстал, трудно выходя из нокаута. Его мигом повязали, а Валькенштейн мило улыбался, задирая руки вверх, и резво балагурил:
— Хенде хох, так хенде хох! Нешто мы без понятия?
Хлопнула дверца джипа, и появился еще один персонаж батальной сцены — молодая женщина редкой красоты, фигуру которой не портил даже серый комбинезон, хоть и с погончиками майора.
Продефилировав к Багрову, она насмешливо улыбнулась.
— Ну, здравствуй, Данила, — грудной голос красотки волновал и кровь, и всю прочую химию мужских организмов. — Ты, кажется, искал меня? Я — та самая Наталья Павловна. У нас тут совместная операция, КГБ и Штази…
Олигарх ничего не ответил. Отвернувшись, он обвел налитыми кровью глазами «бригаду» ученых, и выцедил, как выплюнул:
— Чё? Ссучились, волки позорные?
— Увести, — коротко приказала майор, и склонилась над Ерошиным. — Больно? Задери штанину, я гляну.
Постанывая, Дима закатал.
— Сквозное… — кивнула комитетчица. — Ну-ка… — она наложила руки на входное и выходное отверстия. Женское лицо отвердело.
— П-печет… — выдавил Ерошин.
— Считайте меня экстрасенсом, — мягко улыбнулась майор.
Четверг, 18 августа. День
Москва, проспект Калинина
Ее сиятельство энергично вошла, и Тата дисциплинированно встала.
— Сиди, сиди! — вытянула руку княгиня. — А я похожу пока… Насиделась! С самого утра только и пересаживаюсь: со стула на кухне — на сиденье авто, с сиденья — в кресло… Устала! Хоть ноги разомну… — пройдя к окну, понаблюдав за потоком «Волг», «Москвичей», «Татр», «Икарусов», «ЛиАЗов», она обернулась и сложила руки на груди. — Ну, что… Можно тебя поздравить — операция проведена блестяще, и немецкие товарищи не подкачали, не разбаловались, не распустились без Маркуса Вольфа! Что думаешь делать с «гаммовцами»? Возвращать их нельзя однозначно, это понятно…
Тата резко кивнула, и тут же поправила прическу.
— Люди разные, Елена Владимировна… Дима Ерошин — обыкновенный гений. Ему не просто удалось собрать альфа-ретранслятор, не владея теорией, что еще можно было бы понять неграмотному юзеру, вроде меня. Однако Дима превзошел и Боуэрса, и даже Гарина. Т-кабина конструкции Ерошина стабильно держит портал между мирами!
— Постой, — нахмурилась фон Ливен, — а у нас что, не так? Я же сама проходила в «Бету»!
—
— Ну, и правильно… — покивала княгиня. — Если что, Рустам присмотрит за Ерошиным… А как его команда реагировала?
Тата фыркнула.
— Как узнали, что я из СССР, глаза вылупили. Отходят понемногу… Говорят, всё, как в старой фантастике, где герой в будущее попадает.
— Ясно… А эти… Боссы?
— Валькенштейн легко пошел на вербовку, но… Не знаю пока, как быть. Ему у нас нравится! В Калифорнии живет-поживает его альфа-версия, тоже богатей, хотя и не дорос до миллиардера. Хворый, нелюдимый… Сидит, как сыч на своем ранчо… Можно, в принципе, подменить его нашим — выйдет идеальное внедрение! Пускай бы попробовал себя в политике, поучаствовал бы в выборах губернатора… Но это пока лишь прикидки. А вот Багров… Это типичный отморозок, реликт «лихих девяностых» — тогда в «Гамме» криминал полез в бизнес, в парламент… И этот туда же.
— И с Багровым всё ясно, — хмыкнула Елена Владимировна. — По этапу субчика, пусть лес валит! — глянув на часы, она подхватилась. — Ну, всё, Таточка! Благодарю за службу!
— Служу Советскому Союзу! — четко ответила Ивернева.
— Давно хотела спросить… — осторожно молвила княгиня с порога. — Ты же сама из «Беты», а… Я хотела сказать…
— Я поняла, — заулыбалась майор. — Понимаете, Елена Владимировна… Я как бы «фазная полукровка» — моя мама из «Беты», а отец — из «Альфы». И мне трудно сказать, какой именно мир я считаю родным…
— Ну, и не мучайся тогда! — решительно оборвала ее фон Ливен. — Живи, люби… А сегодня — отдыхай! Это приказ.
— Есть отдыхать! — по уставу ответила Тата, и расплылась в чисто штатской улыбке. — Прогуляюсь по Арбату… Для зачина!
Глава 9
Среда, 24 августа. Условный день по БВ
Церера, Ахуна
На подлете, если особо не приглядываться, Церера походила на Луну — тот же густо кратерированный шар, только без темных наплывов «морей», зато с белыми пятнами залежей соды. Однако, стоило ЭМК сблизиться с «астероидом № 1», как экипаж испытал легкое разочарование — уж больно мала планетёшка!
Корабль даже не выходил на орбиту вокруг Цереры — зачем? Только зря рабочее тело расходовать… «Циолковский» как бы завис рядом, двигаясь по околосолнечной и уравняв скорость с «мини-планетой».
За недели полета космонавты соскучились по действию, людям не хватало простора, и Почтарь отправил в рейд всех скопом, ворча: «Хоть отдохну от вас… Надоели вы мне хуже горькой редьки!»
Экипаж не спорил…
Шаровидный ВА, коль уж заимел посадочные опоры, повысили в чине до десантного бота, а пилотировал его Римантас. Пятерым в боте было тесно, как шпротам в банке, но, всё равно, оставался еще «лишний» кубометр для образцов. А уж вес не имел значения — сила тяжести на Церере столь ничтожна, что бот мог взлететь даже на малой тяге. А это давало Бирскому, как основному добытчику инфы, уникальную возможность — высадиться не в одном месте, а в трех по выбору — и потрогать, пощупать Цереру вволю!