Cканер

Фальковский Илья Леонидович

Но как? Том перебирал в голове варианты. Ворошил свою память, пытаясь извлечь из вороха ненужного барахла единственную вещь. Ту, которая может его спасти. Он вспомнил. Его единственным шансом был человек по имени Рудольф Гейдер. Его однокурсник по Политеху. Рудик был вундеркиндом, лучшим на всех пяти курсах. Что стряслось с ним после окончания, неизвестно. Но он примкнул к банде сценеров. Они воровали софт, альбомы и релизы у студий и лейблов. И бесплатно выкладывали их в сеть. Через сценеров можно было достать любой контент. Музыку, программы, фильмы, кино, плагины, крэки, игры, клипарты, семплы, порно. Все, что было цифровым и продавалось за деньги, они раздавали направо и налево. Их цели были неясны. Том полагал, что они делали это ради собственной крутости. Сцену тупо завалили.

Грохнули тысячи серверов по всему миру. Первые две операции shutdown и blackout были неудачными, но к началу третьей операции cutoff Агентство расширило свою сферу влияния. Ходили слухи, что Руди был не просто участником банды, он был главным. Но к счастью для него, на суде это доказать не удалось. Зато всплыло другое – что он еще и участвовал в группировке Анонимусов, которые атаковали корпоративные и правительственные сервера. Это было гораздо хуже, но Руди отмазал дядя, большая шишка в банке Сосьете Женераль. Так что он получил всего лишь 10 лет одиночки без права пользоваться средствами связи. Ему еще повезло – он избежал промывки мозгов. Тех, кого признали лидерами, поместили на пожизненную промывку электросудорожной терапией в лечебницу Граведан.

Все эти годы Том помнил о Руди. Нельзя сказать, чтобы это воспоминание было приятным. На первом курсе они даже дружили. Сидели за одной партой.

С годами разошлись. Антипатия Руди была вполне понятной – странно, если бы он относился иначе к человеку с профессией Тома. Но у Тома был личный повод недолюбливать Руди. Дело в том, что подружка, прежде чем навсегда исчезнуть из жизни Тома, ушла к Руди. Он сам познакомил их на университетской вечеринке. Надо признать, брюнет Руди в вельветовом пиджаке, с неизменной трубкой и в больших очках, добавлявших глубины его и без того большим и умным глазам, умел произвести впечатление на женщин. Но это была всего лишь внешность. Сразу было трудно распознать, что за респектабельным обликом таился ад. Неизвестно, распознала ли это подружка или на то было другая причина, но она довольно быстро оставила Руди. Переметнулась к другому их однокурснику, а потом упорхала дальше, выпав навсегда из поля зрения Тома. Впрочем, с Руди это его так и не примирило.

С тех пор Том всегда отслеживал информацию о Руди. Он оправдывал себя тем, что залезая в базу Агентства и просматривая профиль Руди, он делает это по долгу службы. На самом деле, он делал это из праздного любопытства и памяти об их ушедшей юности.

Лично они встретились лишь однажды – на какой-то годовщине по поводу выпуска из университета. Том знал, что после выхода на свободу Руди сменил имя. Теперь его звали Франсуа Девер. И он был директором книжного магазина на бульваре Бомарше. Что таилось под обложками этих книг? Том всегда был уверен, что эта работа – лишь прикрытие, и Руди никогда не отходил от прежней жизни, чипов, плат и проводов. В этом были уверены и сотрудники парижского направления, но взять за жабры Руди так ни разу и не удалось.

Том встал со скамейки. Парень вернулся с мячом.

– В аэропорт, – сказал Том подъехавшему таксисту.

VIII

Том вышел из метро на площади Бастилия. Он решил пройтись одну станцию пешком по бульвару. Том любил Париж. И любил по нему гулять. Элегантные девушки в модной одежде стучали каблучками по мостовой. Призывно сверкали разноцветные витрины бутиков.

На первом этаже книжного магазина не было никого, кроме продавщицы. Со скучающим видом она сидела за кассой. Ни одного посетителя. Книжки нынче не в моде. Давно пора переходить на электронные носители. В том случае, если у тебя не электронный магазин. Франсуа отстал от жизни. Если он только действительно ими торгует.

– Где директор? – спросил Том.

– В подвале.

Том спустился в подвал. Книги, книги и книги. Пыльные полки со всех сторон. Книги на английском, японском, русском, польском, немецком. Двадцатилетней, тридцатилетней и сорокалетней давности. Здесь вправду больше походило на лавку старьевщика. Том вспомнил, как еще лет десять тому назад один его приятель выкинул на помойку домашнюю библиотеку. Книги, которые

собирал еще его отец, и которые в детстве читала ему мать, когда он в лихорадке лежал на кровати с влажной тряпкой на лбу.

– Только место занимают, – пояснил приятель.

Все старые книги были уже отсканированы. С тех пор, как они превратились в файлы его лэптопа, они стали ему не нужны. Покупать книги было излишеством или чудачеством. Их покупали лишь те, кто любил вдохнуть запах бумаги и погладить переплет. В общем, оригиналы. Полюбоваться иллюстрацией и оценить гарнитуру шрифта вполне можно было и на экране монитора.

Офис директора скорее напоминал каморку. Он разместился между последним поворотом лестницы и стеной. Там, закопавшись в гору хлама, восседал Франсуа, он же Рудольф.

– Привет, – поздоровался Том.

– День добрый, – ответил Франсуа. – Что надо?

«Узнал меня», – подумал Том.

– Надо поговорить.

Он смотрел в глаза Франсуа, Рудольфа, Руди, Рудика. Тот смотрел в глаза Тома. Прошла секунда, минута, десять лет, двадцать. Стоп-кадр. Первый курс. Они поняли друг друга.

– Тогда не здесь. Спустимся на другой уровень.

Франсуа взял ключи, они повернули за лестницу, и вышли в коридор. Он открыл дверь в проход к туалету. За ней была еще одна дверь. Франсуа нажал выключатель, и они спустились вниз.

Пахло сыростью. Том огляделся по сторонам. Старинная кладка. Крупный камень. Таких уже нет.

– Подвал замка тамплиеров, – пояснил Франсуа. – Когда-то он стоял на этом месте.

Он открыл еще одну дверь, и они зашли в комнату. Здесь все стены были завалены платами.

«Так я и знал», – подумал Том.

Франсуа смотрел на него и ждал.

– Я ушел из Агентства, – сказал Том.

Франсуа ждал.­

– В моей башке сканер. По нему меня можно засечь. Но я не хочу от него избавляться.

– Тогда что же ты хочешь?

– Мне нужен антиопределитель.

Франсуа молчал. Он думал.

– Это сложно.

– Мне больше никто не сможет помочь. Только ты.

Франсуа снова задумался.

– Сколько у нас времени?

– Через два дня меня начнут искать.

– Хорошо. Это место не должно быть последним, где ты был. Они обязательно придут ко мне с вопросами. Ты выйдешь отсюда и поедешь на юг. Авиньон, Ним, Монпелье, Каркассон. Заедешь в Испанию. Потом вернешься в Париж. Только не сюда, а на тот берег Сены, в Иври. Мы встретимся там послезавтра вечером. На заброшенной китайской фабрике. Я проведу операцию. Потом ты поможешь мне прибраться. Так, что когда они придут за тобой, там будет пусто.

– Спасибо.

Том протянул руку. Франсуа пожал ее, глядя в сторону.

IX

Том брел по холму вверх, туда, где возвышалась казавшаяся неприступной средневековая крепость Каркассон. Он был здесь однажды в детстве, вместе с отцом. Тогда они ехали из Монпелье в сторону Испании, но потом отец передумал ехать дальше, и после Каркассона они повернули назад. Сейчас этот туристический городок не производил особого впечатления на Тома, то ли дело тогда. Контраст по сравнению с детскими воспоминаниями был разителен. В тот раз Том впервые увидал настоящий средневековый город, целиком сохранившийся, с двумя рядами стен, ощерившимися грозными башнями. После возвращения он рассказывал одноклассникам, что побывал в крепости, которую за всю историю никому не удалось взять. Теперь он знал, что это неправда. Взять Каркассон не удалось лишь однажды, когда его правительница, Дама Каркас, накормила последнюю свинью последним мешком зерна и сбросила ее вниз. Осаждавший город Карл Великий решил, что в городе полно продовольствия, раз даже свиней кормят зерном, и приказал войскам отступить. Но после этого город неоднократно захватывали. В средние века здесь обосновались еретики-катары, которых Инквизиция безжалостно сжигала на кострах. В 13-м веке Каркассон брали дважды – во время крестового похода против катаров и после того, как побежденные каркассонцы подняли восстание.