Cканер

Фальковский Илья Леонидович

Том шел по улице между старинных домиков. Люди живут здесь испокон веков. Помнят ли они, как воины Людовика Святого изгоняли из города обнаженных катаров? Катары подняли бунт против всесильной Церкви, эдакого Агентства тех времен. Истинной церковью они считали себя. Добрые мужчины и Добрые женщины – таково было их самоназвание. Катары не верили в земных Христа, Деву Марию и Иоанна Богослова. Они считали их лишь видимыми изображениями, статистами-голограммами. Выходит, думал Том, что статисты были уже тогда. В те времена их изобрела прежняя правительница –Церковь, а сейчас изобретает ее преемник Агентство.

X

Том открыл глаза. Франсуа отсоединял провода. Судя по его спокойному лицу, операция

прошла гладко. Том встал с лежака. После тиопентала его чуть тошнило и пошатывало. Франсуа протянул ему бело-красную капсулу.

– Прими. Ее надо раскусить и проглотить без запивки.

Потом он достал опрыскиватель и обрызгал помещение. Запахло хлоркой с примесью сероводорода. Они свернули простыню и бросили ее в черный мешок для мусора. Туда же полетели инструменты. Франсуа открыл дверь. Перед выходом зачем-то отвернул лампочку, болтавшуюся на шнуре под потолком, и разбил ее об пол. Включил фонарик и дал его Тому. Осколки подмел и тоже скинул в мешок. Туда же полетели резиновые перчатки. Отдал мешок Тому. Сам сложил пополам лежак и взвалил его на плечо. Они спустились во двор по металлической лестнице. Фабрика представляла собой двухэтажное квадратное здание с внутренним двором. Горела полная луна, освещая квадрат двора. Кое-где разбитые окна зияли чернотой глазниц. Сквозь стены прорастала трава. Они запихали мешок в багажник машины Франсуа, а лежак на заднее сиденье. Снова поднялись наверх и закрыли дверные жалюзи.

«Теперь все, – подумал Том. – Конец прежней жизни».

Он представлял много раз, как поймает убийцу и за шиворот приволочет его к шефу. Но где-то в глубине сознания понимал, что обратного пути не будет.

Машина петляла по пустым темным улицам. Тут и там высокие фабричные заборы с колючей проволокой, потухшие жерла труб, развалины омертвевших зданий.

Наконец, они уткнулись в тупик. Улица упиралась в необъятную свалку. Здесь они избавились от мешка с мусором и лежака и повернули обратно.

Выехали на берег реки. Впереди светился спуск в метро.

– Пока, – сказал Том.

Франсуа махнул ему рукой.

XI

В вагоне было полно народу. Том нашел себе местечко. Но многие стояли. Троица девушек в высоких разноцветных сапогах и коротких клетчатых юбках. О чем-то радостно щебечут. Группа школьников с суровой учительницей. Все время покрикивает на них. Несколько пенсионеров с газетами. Пара молодых людей с игровыми консолями и планшетами.

Том знал, что лишь немногие из них – настоящие. Большинство – статисты, лазерные голограммы, созданные для того, чтобы людям не было столь одиноко в почти пустом общественном пространстве. В метро, поездах и на торговых улицах. Многие никогда не задумывались, почему так часто встречают своих знакомых. В магазинах, кино и ресторанах. Как будто живут не в мегаполисах, а в деревне на пару тысяч человек. Все дело в статистах. Просто зачастую в этих городах никого и нет, кроме тебя и твоих знакомых. А остальные – статисты. Создание статистов помогло избежать паники и стресса после Великой войны, когда большинство человечества было истреблено. Ничего не может быть хуже одиночества и пустоты. А статисты наполняли пустое пространство. Помогали поддерживать привычную обстановку. Не везде, но в тех местах, которые посещали уцелевшие люди. Со статистами можно было потолкаться в очереди в «Луи Виттон» или «Шанель». Или в обычном продуктовом «Холл Фудс». Потолковать о том о сем в купе поезда дальнего следования.

Том снова вспомнил про коллективные эмоции у китайцев. Именно их чувство коллективизма и стало причиной глобальных изменений. Целыми кланами и деревнями китайцы переселялись в США. Потом они пришли к власти. Не захватническим путем, а благодаря стандартной демократической процедуре. На очередных президентских выборах победил эмигрант в третьем поколении. После этого США объединились с Китаем. И начали войну против остального мира. Те, кто не

желал подчиниться, были уничтожены. Так началось глобальное опустение. На первый план вышло подавление остаточных очагов сопротивления. Правительство отошло в сторону, а потом и вовсе отпало. Его функции перешли к Агентству национальной безопасности. Теперь оно стояло на первом уровне пирамиды. Социальная сеть Жэнь Жэнь поглотила Фейсбук, поисковая система Байду – Гугль, а сервис микроблогов Вейбо – Твиттер. Все вместе они слились в транскорпорцию Шизце Лун. Она подчинила себе сырьевые компании и ресурсы. Какое-то время она находилась на втором уровне после Агентства. А потом стала его интеллектуальным крылом, дочерней компанией, но по сути еще одним департаментом. Именно в недрах Шицзе Лун разрабатывались голограммы и новейшие программы. Типа того сканера, что стоял в мозгу у Тома.

Том лишь интуитивно мог отличить статиста от не-статиста. Но ему было на это наплевать. Его сканер не был настроен, чтобы определять статистов. Он мог лишь указать число календаря, когда чей-то естественный счетчик времени будет выведен из строя.

Том включил сканер. И тут же увидел его. Долговязого лысоватого человека с узким лицом, который дремал, облокотившись о перила сиденья. Умышленное убийство. Дата была сегодняшняя.

Том сразу же собрался. Его желваки заиграли, а мускулы напряглись. Он снова стал гончей, идущей по следу.

Когда объявили Шатле, лысый открыл глаза. Втянув голову в плечи, вышел из вагона. Том последовал за ним.

Пересели на Рер. Спальные районы Парижа сменились пригородами. Потянулись холмы и коттеджные поселки. Лысый вышел на Палезо. Том шел за ним. Пахло травой. Гулял ветерок. Под ногами скрипела галька.

Дорога ввела в гору. На втором повороте серпантина лысый достал ключи. Том притаился за углом. Лысый отворил калитку. Вход в дом был с верхней стороны улицы. Лужайка шла вниз под углом. Том перемахнул через забор. Нашел удобную площадку между сараем и пустой собачьей будкой. Отсюда с высоты хорошо просматривались дом и участок. Жалюзи большого окна во всю стену были полуоткрыты. Женщина на кровати читала электронную книгу. Зажегся свет во втором окне сзади. Мужчина ополоснул руки в раковине на кухне. Открыл дверь холодильника. Извлек литровую банку апельсинового сока и хлебнул прямо из горла. Развернул сверток из фольги и достал оттуда куриную ножку. Обглодал ее и запил соком. Бросил кость в ведро. Снова сполоснул под краном руки. Вошел в комнату к жене. Поцеловал ее в щеку. Что-то рассказал, жестикулируя правой рукой. Разделся. Выключил свет.

Прошло минут двадцать. А потом раздался отчаянный крик жены. Включился свет. Женщина бегала вокруг кровати. Мужчина лежал неподвижно на правом боку.

Потом загудела сирена. Полиция или скорая помощь. Пора было уходить. Том снова

перемахнул через забор и пошел вниз тропинкой между домов.

XII

В следующие три дня убили еще двоих. Всех их Том отсканировал в метро. И каждый раз он был бессилен что либо предотвратить. Убийства, казалось, сгущались вокруг него. Его не покидало чувство тревоги. Он плохо спал по ночам. Закидывался ксанаксом, но даже это не помогало. Больше всего его смущало, что исчез временной зазор. Людей убивали в тот же день, когда он их вычислял.

Том зашел в торговый молл. Поднялся на третий этаж в кинотеатр. Включил сканер. Все чисто. Показывали фильм про роботов-мутантов. Они совокуплялись друг с другом с помощью длинных металлических шипов. Потом у них произошел какой-то сбой в программе. Они переключились на людей и стали протыкать их шипами насквозь.

В зал вошел человек. Согнувшись, пробрался к пустому месту через ряд от Тома. Сел напротив него. Сканер высветил дату. Так и есть, сегодняшняя.

Кровь, которая вытекала из людей, слизывали бродячие кошки. Постепенно они разрастались в размерах и стали похожи на саблезубых тигров. Людей в итоге не осталось. Началась война между роботами и котами.