Coca-Cola. Грязная правда
Шрифт:
Уитепек высится над всем горным комплексом, окружающим Сан-Крис (так обычно сокращают название города), и на него обильно выпадает дождевая влага. Сквозь вулканическую почву и известняк вода проникает в подземный водоносный слой, основной ресурс питьевой воды для всех окрестностей. Влаги, казалось бы, в достатке, но это лишь видимость — на самом деле все местные города и деревни страдают от ее нехватки. «В засуху воды становится совсем мало, — рассказывает Эрин Араухо, закончивший университет в США. Остановившись посреди поляны под вершиной горы, он передает то, что узнал, изучая уровень грунтовых вод. — Почти для всех доступен единственный источник воды — муниципальный, а в засушливый сезон водоносный слой, наполнившийся благодаря дождям, иссякает». В такую пору потребление воды в окрестностях Сан-Кристобаля строго регулируется, и в то время как жители самого города получают воду бесперебойно, в пригородах ее включают лишь на несколько часов в день. И с этим бы они еще смирились, но как раздражает присутствие разливочного завода Coca-Cola на другом
Согласно правительственным данным, корпорация получила разрешение выкачивать из водоносного слоя до 500 миллионов литров в год, то есть 1,37 миллиона литров в день. Общаться напрямую Coca-Cola FEMSA отказалась, предложив обращаться с вопросами в Coca-Cola Company — а оттуда вопросы передавали обратно в Coca-Cola FEMSA. Но с Лаурой Джордан, которая в 2008 году писала диссертацию о Coca-Cola и политике корпоративной социальной ответственности в горах Мексики, представитель компании вступил в разговор и стал защищать позицию своего предприятия. По словам руководителя отдела кадров завода Грасиелы Флорес, компания расходует не более 2 процентов воды «от всего, что тратится в Сан-Кристобале» и при этом предоставляет местным жителям хорошо оплачиваемую работу.
С точки зрения тех, кто живет рядом с заводом, все выглядит не столь радужно. Вот он расползся под вершиной Уитепека, серый комплекс разливочного завода. На обочине грязной разбитой дороги пожилая женщина Мария де ла Асунсьон Гомес Карпио торгует снэками для школьников. «Прежде воды было сколько угодно, но с тех пор, как двадцать лет назад здесь появился завод, все источники пересохли», — рассказывает она. Теперь местным жителям, под ногами у которых богатейший в Мексике водоносный слой, воду завозят в специальных баках, «пипах», и обходится это в 22 доллара в месяц. На вопрос же о работе, которую компания якобы предоставляет местным жителям, Мария де ла Асунсьон только смеется: «Нет, у них нет работы для неученых людей — сначала надо получить образование, а потом уж проситься к ним». Мало того — компания отказалась участвовать в ремонте проходящей позади завода дороги. «Нам они ничего не дают, а у нас — берут». Ту же повесть можно услышать из уст других людей, живущих рядом с заводом. У Марии Реазола Эстеван красивый дом на вершине горы. «Тут было много воды, — вспоминает она. — А теперь ее не хватает. Они ничего не платят и забирают нашу воду. Я очень сердита, я хочу, чтоб они ушли отсюда».
Но компания не только берет — она и отдает. Вон какая вонючая струя течет с территории завода. В центральном штате Мексики Тласкала мэр города Аписако Рейес Руис обвинил корпорацию в загрязнении земли отходами молочной продукции, из-за которого вблизи от завода погибли деревья и многие обитатели реки. Кроме того, как и в Сан-Кристобале, здесь корпорации предъявлялись обвинения в истощении местного водоносного слоя, что привело к пересыханию сельскохозяйственных угодий. FEMSA отрицала эти обвинения: дескать, она не превышает установленный для нее Национальной комиссией по воде лимит в 1,7 миллиарда литров и на завод приходится не более 1 процента воды, потребляемой в регионе. «Мы соблюдаем закон», — твердит Марко Антонио Дехеса, проектный инженер Coca-Cola FEMSA, в ответ на вопросы американского общественного фонда Grassroots International.
Много или мало воды берет Coca-Cola FEMSA в Аписако и в Сан-Кристобале, компания за нее ни цента не платит, поскольку договор был заключен напрямую с федеральным правительством. Так случилось, что бывший менеджер Coca-Cola сделался президентом страны и помог провести соответствующий закон. Coca-Cola FEMSA превзошла все успехи головной компании, умевшей ладить с президентами США от Эйзенхауэра до Картера: в Мексике президентом стал Висенте Фокс, который в 1970-х занимал должность генерального директора Coca-Cola Mexico, подразделения Coca-Cola Export Corporation (Coca-Cola Export Corporation полностью принадлежит Coca-Cola Company) и за время своего руководства добился того, чтобы корпорация превзошла по объему продаж Pepsi и чтобы кока-кола сделалась основным безалкогольным напитком Мексики. «Работа в Coca-Cola стала для меня вторым образованием, — повествовал Фокс в интервью New York Times в 1999 году. — Я изучил стратегию, маркетинг, финансовый менедж-мент, оптимизацию использования ресурсов. Научился не принимать никаких компромиссов и стремиться к победе». Во время предвыборной кампании «дитя кока-колы» использовал работу с фокус-группами и массированную телерекламу — этим способам побеждать он научился в Coca-Cola. Он также опирался на связи с корпорацией, пригласил к себе финансовым директором еще одного топ-менеджера Coca-Cola, который сумел получить миллионы от ботлеров и от других отраслей бизнеса и провести Фокса во власть. Став в 2000 году президентом, Фокс с неменьшей готовностью помогал своему прежнему работодателю. Другого гендиректора компании, Кристобаля
В первую очередь от такой политики выиграл, судя по обзору 2003 года, основной ботлер Coca-Cola в Мексике, владелец завода в Чьяпасе, Coca-Cola FEMSA. Компания получила 27 концессий на право извлечения воды из рек и водоносного слоя и 8 концессий на право сливать отходы. За все это в совокупности было уплачено 29 тысяч долларов — ничтожная малость по сравнению с годовым доходом в 650 миллионов долларов. По оценкам бывшего мэра Сан-Кристобаля (представителя правого крыла) Виктории Ольвера, компания и за пользование водой платила гроши — 1,75 миллиона песо или 150 тысяч долларов в год (то есть всего 0,03 цента за литр), причем напрямую федеральному правительству. «Муниципалитету не достается ничего. Ничего, — подчеркнула Ольвера в разговоре с Джордан. — Они говорят: мы обеспечиваем занятость. Но они обеспечивают нам не столько занятость, сколько проблемы с окружающей средой. Вот если б они платили налог, тогда от них и впрямь была бы польза».
Именно захват водных ресурсов, в большей даже степени, чем причиняемый газировкой ущерб здоровью, восстановил многих жителей Сан-Кристобаля и окрестностей против корпорации. Тут и так недолюбливали американский капитализм, Coca-Cola же стала символом алчности. Здесь, как и во Франции 1950-х, выражают глубокое сомнение по поводу мотивов, которыми руководствуются такие компании. Не стоит забывать, что именно здесь произошла самая знаменитая за последние двадцать лет революция.
В первый день нового 1994 года из джунглей вышли мужчины в черных шапочках и с боевыми винтовками в руках. Они захватили центральную площадь города. На протяжении многих лет Сан-Крис считался провинциальным туристическим центром, культуры майя и гринго причудливо смешивались в местных кафе и на уличных празднествах. И вдруг туристы оказались заперты в отелях и тщетно пытались понять, чего хотят проникшие в город революционеры с закрытыми лицами. Наконец вождь повстанцев назвал себя — «субкоманданте Маркое». Своих товарищей он именовал сапатистами в честь известного руководителя крестьянского восстания Эмилиано Сапаты. Они пришли требовать возвращения коренному населению прав и земель. И сапатисты не случайно выбрали для нападения тот день, когда вступил в силу Северо-Американский договор о свободной торговле: с их точки зрения этот договор был продолжением той политики, что допускала приватизацию и продажу их земель под ранчо, рудники и добычу природного газа.
Хотя сапатисты происходят по прямой линии от революционеров-марксистов, которые некогда задавали тон в Южной Америке, они не придерживались коммунистической доктрины единого командования. Им больше по душе автономные группы в деревнях, далеких от коррумпированной столицы. После нескольких столкновений с регулярными войсками, в результате которых погибло несколько сот человек — главным образом сапатисты, это движение отказалось от насилия. Вскоре туристы вернулись, и даже в большем количестве, потому что сапатисты привлекли к себе внимание левых. Однако мир длился недолго — вскоре армия уничтожила несколько баз сапатистов, а военизированные отряды устроили резню в деревнях, замеченных в сочувствии к повстанцам.
Победив в 2000 году на выборах, «дитя кока-колы» Висенте Фокс начал переговоры с сапатистами и предложил в качестве компромисса закон по защите прав коренного населения и демилитаризацию Чьяпаса. Закон пересматривался и перетолковывался до тех пор, пока Маркое не объявил всю эту затею издевательством, — и тогда сапатисты вернулись в джунгли и пребывают там до сих пор. Как ни странно, эти борцы против международных корпораций — между прочим, недавно они выступили и против фармакологических компаний, обвинив их в том, что в поисках новых лекарственных растений они сгоняют индейцев с их земель, — почему-то ничего не имеют против Coca-Cola. Закрыв лекарствам и алкоголю доступ в контролируемые повстанцами области, Маркое поощрял потребление кока-колы, и во время столкновений с армией грузовики компании оставались единственным транспортом, который пропускали через линию фронта. «Мы сами знаем, как избавиться от кока-колы, — шутил субкоманданте. — Мы выпьем ее до последней капли».
Революционный дух сапатистов передался и другим группировкам, которые развернули движение уже против Coca-Cola Company, особенно в Сан-Кристобале, где многие не могут примириться с присутствием завода на Уитепеке. С 2006 года сапатисты поддерживают на горе «мирный лагерь», чтобы уберечь леса от порубок. Более сильную оппозицию организовали в самом городе, где ассоциация микрорайонов, обозначаемая аббревиатурой COCIDEP (Comite Ciudadano para la Defensa Popular, Гражданский комитет народной защиты), протестовала против рационирования воды для жителей пригородов, отказывалась платить за воду и самовольно включала воду в те часы, когда водопроводная компания ее отключала. Ассоциация также настаивала на рационировании воды для Coca-Cola, особенно в период засухи, когда ресурсов не хватает на всех. «Нам известно, что Coca-Cola забирает себе очень много, — говорит Сесар Моралес, один из руководителей ассоциации, беседуя со мной в заднем помещении местного кафе. — Согласия жителей ей не требуется. Вода вся выкачивается из водоносного слоя — он один на всех, — и потому каждый, кто берет себе воду, отбирает ее у всех».