Цугцванг
Шрифт:
— Ты вообще хоть что-то знаешь о моем отце?
— Достаточно, чтобы считать, что этого много.
— Тогда ты, видимо, любишь глупые вопросы?
— Репутация?
— В точку, дорогая. За это он меня сильно избил, я вылез в окно и угнал его тачку, чтобы поехать в город к Мише или Марине. Не доехал. Попал в серьезное ДТП. Это было семь лет назад, и с тех пор я здесь.
Смотрю на него во все глаза, хлопаю ими и не могу пошевелиться.
«Каким надо быть гандоном, чтобы запрятать своего ребенка сюда из-за…такого? К тому же…»
—
— Гетерохромия. Стоп, ты не гей.
Матвей издает смешок, саркастично кивает и расширяет глаза, протягивая.
— Не за что.
— Я серьезно.
— Ты знаешь меня пятнадцать минут и делаешь выводы по поводу моей ориентации? Это сильно.
— За те пятнадцать минут, что я тебя знаю, ты раз "миллион" посмотрел на мои сиськи, а сколько на задницу я вообще молчу. К тому же здесь полно рисунков голых девиц. Какой ты гей?!
«Кажется, я его развеселила…» — сарказм и яд ушел, на место ему пришло искреннее веселье и открытый взгляд, — «М-да, дружище, маски ты носишь в сто миллионов раз хуже, чем твой братец…»
— Может быть сюда пускают только голых девиц, м?
— Ага, то-то ты с такой любовью к деталям вырисовываешь их прелести.
— Прелести? Так еще говорят?
— Я из аристократов, мне можно.
Начинает смеяться, и я понимаю, что точно слышала такой смех от него. Искренний, добрый, мягкий…
«Черт, как же они похожи…»
— А ты забавная. Твоя очередь.
Опускаю глаза к рисункам, перебирая их бездумно, потому что не очень хочу использовать свою очередь, но все равно не отпираюсь и не юлю…Это было бы нечестно.
— Твой брат притворился далеким от этого мира парнем, который приехал из Франции и которого зовут Алекс. Поселился со мной на Кутузовском в квартире моей подруги, которая встречалась с его «братом» Араем. Он врал мне целый год, влюбил меня в себя и заставил поверить в то, что это взаимно. Мы провстречались какое-то время, а потом я узнала, что все это вранье. Кто он, откуда, кто его отец, но самое ужасное, что он врал не только об этом, но и о своих мотивах.
— И какие же они были?
Слегка жму плечами, улыбаюсь притворно, но не поднимаю глаз.
— Он на меня поспорил. Это был эксперимент по выявлению гена шлюхи, видимо с отсылкой на Лилиану. Чтобы это доказать, они придумали веселую игру «Расширение границ» называется. Он спал со мной, как хотел, а я делала, что он хотел, потому что…
— Потому что? — тихо переспросил, подталкивая разбить паузу, и я ее разбиваю холодно и четко.
Нет смысла скрывать.
— Потому что я в него влюбилась по уши и верила ему, как себе.
Отхожу от подоконника, сжимаю себя руками и снова притворяюсь, что мне очень интересно посмотреть и другие картины, но тут же оступаюсь и сбиваю какое-то ведро.
— Черт! Прости!
Матвей быстро поднимает его, мотает головой, бросая что-то типа «не парься», и бежит в сторону ванной,
Дальше действую по наитию и как-то совершенно бездумно, автоматически, что ли. Иду следом за ним и захлопываю дверь прямо перед носом. Благо мне страшно повезло, что она открывалась наружу, так что я подставляю под ручку стул и поворачиваюсь к кухне. Ключи я подметила сразу, как сюда зашла, да и камон — их очень сложно не заметить. Они висят в большом, красном квадрате, и это лучше, чем пытаться забрать у Михаила его.
Уже делаю шаг к заветной свободе, пока истерически дергается ручка, как вдруг все прекращается, и слышится глухой, тихий и…напуганный? голос.
— Ты же хочешь сбежать, да? Макс говорил, что ты любительница побегать.
— Он обо мне говорил?
— А ты как думала? — усмехается, но снова тон становится серьезным, — Пожалуйста, только не бери эти ключи из красной рамки. Хочешь бежать? Беги. Выйдешь из дома и поверни налево, там до забора рукой подать и прореха в безопасности. Выйдешь, пройдешь минут десять и будет остановка — в Москве будешь через два часа. Деньги на холодильнике.
— Если я так поступлю, твой брат гарантировано меня поймает.
— Только не тачка, умоляю!
— Волнуешься, что я ее разобью? Расслабься…
— Дело не в этом! — криком перебивает, а потом будто подходит ближе и взволновано тараторит, — Если тачка покинет это место, отец сразу узнает! На ней стоит маяк, ему приходят смс, а это означает, что он еще что-нибудь у меня отнимет. Прошлым летом я пытался сбежать, и когда он меня поймал, отнял гитару. Я любил играть, теперь у меня ее нет!
— Машина стоит у тебя в свободном доступе с ключами! Хочешь чтобы я поверила?! Думаешь, что я настолько дура?!
— Амелия, умоляю… — бесцветно шепчет, — Ты же знаешь, кто мой отец. Ты должна понимать, что тачка там стоит не просто так.
— И зачем же, позволь узнать?
— Это наказание.
«Наказание — спортивный Мерседес?! Что-то на богатом…»
— …У меня вроде есть свобода, руку протяни, но если я ей воспользуюсь, он ужмет рамки. Я итак еле дышу! Амелия, твою мать, я не покидал это место уже полтора года! Тогда, когда я бежал, не успел отъехать и на десять километров, меня тут же поймали. Пожалуйста…не поступай так со мной.
Отступаю на шаг, и боже, у меня слов нет, чтобы описать, как мне его жалко.
«Это не жизнь, а самая настоящая клетка…»
— Амелия? Амелия, ты здесь? Твою мать, Макс говорил, что ты не такая, как она! — орет в голос с отчаянием, — Он снова все прохлопал!
Удар. Потом тихий писк. Видимо Матвей ударил дверь кулаком, но из-за отсутствия опыта и тренировок, а еще при полном наборе НЕ умения, повредил костяшку. Судя по ругательствам, так оно и есть. Я прикрываю глаза на миг, потом выдыхаю, чтобы справиться со слезами, и поворачиваюсь, чтобы дойти до дивана и плюхнуться на него.