Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II
Шрифт:
Здесь еще раз позволим себе вмешаться, добавив, что «очень темное… объяснение» адмирала Того стало основой и базой не только для заметок и донесений многих, переживших Цусиму офицеров, но, как следствие, и основой большинства отечественных — и не только — исследований Цусимского боя.
И продолжается это недоразумение до сих пор.
Продолжает Адмирал:
«Вероятно, в этом роде объясняет себе обстановку и капитан 1 ранга Озеров, рапорт которого
В дополнение к показанному по этому вопросу имею присовокупить, что сигнала сосредоточить огонь на одном головном неприятельском корабле я не делал.
Свобода выбора цели представлялась командующим отрядами, и уже корабли каждого отряда стреляли по цели, обстреливаемой адмиралом».
Напомним, что, по словам А.В. Шталя, «обращаясь к приказам Рожественского, можно найти совершенно… прямые и определенные указания и на сближение с неприятелем, и на сосредоточение огня по головным неприятельским судам…» [295]
295
См. Часть третья. Глава: Цусимский огонь, раздел: Кроме невозможного.
Так что и без дополнительных сигналов всем должно было быть ясно, по какой цели бить.
Отметим уже сейчас, что Следственная Комиссия в своих Заключении и Мнении о предмете своего расследования вышеприведенное показание адмирала Рожественского проигнорировала полностью.
Комиссия интересуется
«Вопрос 35. Почему крейсерам не было назначено во время боя самостоятельной задачи?
Ответ. По вопросу — “Почему крейсерам не было назначено во время боя самостоятельной задачи” — мною было уже говорено, что Командующему крейсерами предоставлена была инициатива в пользовании подведомственными ему средствами как для защиты транспортов, так и для поддержки потерпевших броненосцев.
Вопрос 38. Был ли установлен на эскадре, согласно ст. 110 Морского Устава, условный сигнал на случай выбытия из строя Командующего эскадрой?
Ответ. Условного сигнала о передаче командования в случае выбытия из строя Командующего эскадрой и флаг-капитана не было. Но если б таковой и был установлен, то следовало бы впредь установить и способы его передачи с корабля, на котором сбиты мачты и на обстреливаемой палубе которого нет возможности держаться для устройства временных приспособлений для сигналопроизводства.
Вопрос 39. Как думал использовать миноносцы Командующий эскадрой, и были ли им даны приказания атаковать ночью неприятеля?
Ответ. Со дня начала кампании 2-ю эскадрою в Кронштадте миноносцы имели приказание атаковать неприятеля, где бы к тому ни представился случай и возможность. В бою же 14 мая я и
Вопрос 40. Почему вечером 14-го мая миноносцам не было дано никаких инструкций?
Ответ. Вечером 14 мая я был неспособен распоряжаться, но если б и был способен, то, вероятно, не имел бы возможности напомнить командирам миноносцев обязанности их боевой службы».
Последний вопрос в очередной раз обращает внимание на то, что Комиссия либо сознательно игнорировала даже такие общеизвестные факты, как ранения Адмирала и передача им командования, либо подходила к своей деятельности чисто формально у просто не имея намерения установить истину.
Но в любом варианте это вело к фальсификации выводов и мнений. Разница может быть лишь в том, что во втором случае это, скорее всего, инициатива членов Комиссии, а в первом — выполнение ею «социального заказа». Далее мы увидим целый ряд подобных вопросов.
«Вопрос 44. Было ли назначено общее рандеву судам эскадры?
Ответ. Все суда эскадры знали, что должны идти во Владивосток».
7.6. По выяснению отдельных случаев боя
Которые не стремились уклоняться от боя
«Вопрос 45. Был ли сделан в начале боя сигнал 2-му и 3-му отрядам броненосцев вступить в кильватер?
Ответ. По вопросу — “Был ли сделан в начале боя сигнал 2-му и 3-му отрядам броненосцев вступить в кильватер”, имею показать, что такой сигнал был сделан 2-му отряду ранее, чем был открыт огонь. А огонь был открыт броненосцем “Князь Суворов” в 1 час 49 минут пополудни и был немедленно принят теми из задних мателотов нашей линии, которые не стремились уклоняться от боя.
Из наших кораблей в 1 час 49 минут только броненосец “Орел” признается показаниями очевидцев не вступившим в свое место в головном отряде, а находившимся под ветром броненосца “Ослябя” и потому не имевшим возможности тотчас же поддержать огонь [296] .
В неприятельской линии броненосных судов в это время один лишь “Миказа” окончил поворот из зюйд-вестовой четверти в норд-остовую и находился на румб впереди траверза “Суворова” на расстоянии 32 кабельтовов.
296
«Орел» открыл огонь в 1 час 50 минут, на минуту позже после «Суворова» и ранее ответа «Микаса».