Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II
Шрифт:
Ради Христа передайте им…
«Напомню уже сказанное: до последнего момента никто на “Суворове” не имел ясного представления о тяжести ран, полученных Адмиралом, а потому на “Буйном” первый вопрос был:
— На
Но когда фельдшер, Петр Кудинов, приступил к поданию ему первой помощи, то положение сразу определилось. Кудинов решительно заявил:
– Адмирал между жизнью и смертью.
Осколок черепа вогнан внутрь, а потому всякий толчок может быть гибельным, и при тех условиях погоды, какие были — свежий ветер и крупная волна — невозможно передавать его на какой-нибудь корабль.
Кроме того — на ногах он держаться не может, а общее состояние — упадок сил, забытье, временами бред и лишь краткие проблески сознания — делает его неспособным к какой-либо деятельности.
Адмирал был ранен в голову, в спину (между лопатками) и в обе ноги. Все раны тяжелые и серьезные. Мелких поранений и контузий — не считали».
Слова кавторанга Семенова подтверждает и сам фельдшер Кудинов:
«По словам Кудинова, положение Адмирала было очень тяжкое. Свидетель предполагал, что Адмирал не выживет.
На лбу Адмирала была большая зияющая рана; обильно кровоточившая рана была и под правой его лопаткой, на правом бедре часть мякоти была вырвана, на левой пятке из порванной артерии фонтаном лилась кровь.
На вопрос:
— Как вы себя чувствуете, Ваше Превосходительство? Адмирал ответил:
— Как “Суворов”? И прибавил:
— Ради Христа передайте им, чтобы не спускали флага.
Узнав, что на “Суворове” все сбито и не на чем даже поднять флага, Адмирал раздраженно возразил:
– Пусть хоть как-нибудь приспособят, хотя бы на весле или на крюке.
Во время перевязки Адмирал разговаривал с подходившими к нему офицерами и командиром, спрашивал о курсе и говорил, что надо идти во Владивосток»{258}.
Продолжает Владимир Семенов.
Эскадрой! Владивосток! NO 23°!..
«В это время мы догоняли эскадру, и флаг-капитан, решив, что раньше, чем делать какой-либо сигнал, все-таки надо спросить мнения Адмирала, поручил это мне. С большими затруднениями, поддерживаемый добровольными санитарами, пробравшись на корму и спустившись по трапу, я заглянул в капитанскую каюту.
Фельдшер заканчивал перевязку. Адмирал лежал на койке неподвижно, с полузакрытыми глазами, но был в сознании.
Окликнув его, я спросил, чувствует ли он себя в силах продолжать командование эскадрой и на какой корабль прикажет себя везти?
Адмирал с трудом повернул голову в мою сторону и некоторое время точно усиливался что-то вспомнить…
— Нет… куда же… сами видите… командование — Небогатову… — глухо проговорил
— Идти эскадрой! Владивосток! Курс NO 23?!.. — и снова впал в забытье…» Для полноты картины вновь слово Николаю Коломейцову.
«А крейсера все стреляют по “Суворову”…»
«А крейсера все стреляют по “Суворову”: но миноносец, закрывшись от них бортом “Суворова”, — в сравнительной безопасности.
Но медлить нельзя — надо уходить от борта. Наступил самый критический момент. Отвалить от наветренного борта при такой зыби можно было, только сдавшись за корму, и там уже разворачиваться. Дав задний ход и отойдя за корму, я стал разворачиваться, и в это время на миноносце сосредоточился убийственный огонь.
На юте убит наповал только что спасенный с “Ослябя” квартирмейстер Шуваев, а крупный снаряд, разорвавшись о воду, осколком пробил носовую часть выше ватерлинии. Пробоина быстро была заделана»…
Разорвавшись о воду! Значит, это был снаряд именно с броневых гигантов Камимура. Легкие крейсера Дэва, Катаока и прочих Уриу были снаряжены «шимозой обыкновенной», а та об воду не рвалась. Как не рвались гиганты Камимура в бой с нашими главными силами.
«Отошел от “Суворова” около 5 часов 30 минут вечера [301] и снова стал догонять нашу эскадру, далеко ушедшую вперед. Тело квартирмейстера Шуваева с краткой молитвой предали морю…
Пришел ко мне на мостик механик и доложил, что в машине лопнул теплый ящик, и котлы приходится питать из-за борта. Ход уменьшился, и я догнал эскадру только через час…
Японцы меня не преследовали».
С «Суворова» сняты следующие чины
301
«Дополнительно показываю, что около борта “Суворова” стоял около 10 минут» (Показание капитана 2-го ранга Коломейцова).
«Начальник эскадры, Вице-Адмирал Генерал-Адъютант Рожественский; флаг-капитан, Капитан 1 ранга Клапье-де-Колонг; флаг-офицер, Капитан 2 ранга Семенов; флагманский штурман Полковник Филипповскии; флагманский минный офицер Лейтенант Леонтьев; флаг-офицеры: Лейтенант Крыжановский и Мичман Демчинский, юнкер Максимов, боцман Наумов, писарь Матизен, комендор Фирсов, минер Жильцов, матрос вестовой Пучков, матрос вестовой Балмасов, матрос Суханов, матрос Конченко, машинист Колотушкин, кочегар Замышляев, сигнальщик Суверов, матрос Никитин, матрос ординарец Бардин, писарь Степанов, писарь Филь — всего 7 офицеров и 16 нижних чинов» [302] .
302
Из них 5 человек — матросы штаба, а 11 — из команды броненосца.