Цвет алый
Шрифт:
А Бобчинский возьми и ляпни:
– Конечно! Например, у городничего нашего Антона Антоныча.
– Надо бы к нему визит нанести намедни, – сказал Нос.
А Бобчинский с Добчинским помчались к городничему быстрее ветра:
– К нам едет ревизор! К нам едет ревизор!
Незамеченный никем Хлестаков в этот день отобедал в нумерах тремя корочками хлеба…
Однажды коллежский асессор Ковалев пришел в гости к Гоголю и пожаловался, что у него нос пропал. Рассмеялся Николай Васильевич: «Может, ему у вас между глаз скучно стало и он
Возмутился Ковалев: «Как же не важная? Вон народ сколько пословиц и поговорок сочинил о нем. Не стал бы он о пустом месте так много говорить…»
– Неужели много? – не поверил Николай Васильевич.
А Ковалев считает да пальцы на руках загибает:
– Всякая птица своим носом сыта. Это раз… Этот нос для двоих рос, а одному достался. Это два… Куда шестом не достанешь, туда носом не тянись. Это три… Не тычь носа в чужое просо. Это четыре…. Кабы у дятла не свой нос, никто бы его в лесу не нашел. Это пять… Береги нос в большой мороз. Это шесть… Сметлив и хитер – пятерым нос утер. Это семь… За спрос не бьют в нос. Нос не дорос, руки коротки… Нос с локоть, а ума с ноготь… Ну итак далее…
Рассмеялся Гоголь и говорит:
– Ладно, объявлю я ваш нос во всероссийский розыск… Нет, лучше в мировой.
И сдержал слово – написал повесть «Нос», которая прославила не только Ковалева с его частью лица, но и самого Николая Васильевича.
Санчо Панса, Санчо Пушкин и Дон Кихот
Лане Побалуй с благодарностью за вдохновение и творческий азарт.
Дон Кихот проснулся с похмелья, но в хорошем настроении.
– А что, друг мой Санчо Панса, никаких подвигов не осталось, которые бы я не совершил ради прекрасной Дульсинеи Тобосской?
– Не осталось, – говорит Шурик Панса. – Мельницы вы все в окрестностях по пьяни поломали. Рогатый скот весь в виде овец и прочей живности в ущелье посбрасывали. Винные бочки все продырявили. А вчера встретили некоего Сервантеса, так ему такого о Дуське из Тобоса наговорили, что бедный писатель вместо пера за сердце схватился…
Загрустил Дон Кихот. С тех пор его и называют: Рыцарь печального образа…
Однажды Дон Кихот был разбужен самым варварским способом – Санька Панса вместо петуха прокричал на рассвете:
– Вставайте, сударь, вас ждут и завтрак и… рассол.
– Так лошадь мою вроде Россинантом звать, – сказал печальный рыцарь, приходя в себя.
– Лошадь-то Россинантом звать, – согласился верный рассолоносец. – А вот вас как называть после того, как вы вчера всех гусей в округе истребили, когда сеньор Сервантес попросил у вас всего одно перо?
– И что же ты меня не остановил, паршивец?
– Остановил. Так вы на последнюю мельницу в округе набросились. Подняло вас лопастями вверх, а сеньор Сервантес закричал: «Сударь, сегодня вы на высоте!» Выматеритесь, а он хохочет да записывает, хохочет да записывает… «Пародию, – говорит, – пишу на рыцарский роман».
Однажды Дульсинея Тобосская попросила Дон Кихота и Санчо Пансу дров напилить. Дон Кихот и рад стараться –
– Не рыцарское это дело – дрова пилить.
Дон Кихот поднес пилу к разрушенной мельнице и говорит:
– Пилите, Шура, пилите!
Однажды Санчо Панса привел к рыцарю печального образа маленького курчавого мальчонку.
– А кто этот живчик, Санчо? – спросил Дон Кихот.
– Это мой внучатый племянник из России – Санчо Пушкин. Будущий великий поэт.
– И чевой-то он приперся в такую даль?
– Он вам стишок в гишпанском стиле привез показать. Не робей, Санчо. Дай дяде бумажку.
Дон Кихот пенсне свое водрузил на орлиный нос и прочел:
Я здесь, Инезилья.Я здесь, под окном.Объята СевильяИ мраком и сном.Исполнен отвагой,Окутан плащом,С гитарой и шпагойЯ здесь под окном.– А мальчонка-то далеко пойдет! – прослезился Дон Кихот. И Санчо Пушкин действительно пошел…
Однажды Дон Кихот попросил Санчо Пушкина написать свою биографию.
– Позвольте, уважаемый дон, но книгу такую задолго до меня написал сеньор Сервантес.
– Вот именно, задолго… Старик выжил из ума и написал обо мне такую галиматью… Вот послушайте, что говорится в Большой Советской Энциклопедии: «Проехав целый день, он устал и направился к постоялому двору, приняв его за замок. Неказистая наружность идальго и его возвышенные речи всех рассмешили, но добродушный хозяин накормил и напоил его, хотя это было нелегко: Дон Кихот ни за что не хотел снимать шлем, мешавший ему есть и пить. Дон Кихот попросил хозяина замка, т. е. постоялого двора, посвятить его в рыцари, а перед тем решил провести ночь в бдении над оружием, положив его на водопойное корыто. Хозяин спросил, есть ли у Дон Кихота деньги, но Дон Кихот ни в одном романе не читал про деньги и не взял их с собой. Хозяин разъяснил ему, что хотя такие простые и необходимые вещи, как деньги или чистые сорочки, не упоминаются в романах, это вовсе не значит, что у рыцарей не было ни того ни другого. Ночью один погонщик хотел напоить мулов и снял с водопойного корыта доспехи Дон Кихота, за что получил удар копьем, так что хозяин, считавший Дон Кихота сумасшедшим, решил поскорее посвятить его в рыцари, чтобы избавиться от столь неудобного постояльца. Он уверил его, что обряд посвящения состоит в подзатыльнике и ударе шпагой по спине и после отъезда Дон Кихота произнес на радостях не менее высокопарную, хотя и не столь пространную речь, чем новоиспеченный рыцарь». Сплошное вранье!
– А вы расскажите мне свою настоящую историю, и я напишу роман в стихах, – согласился Санчо Пушкин.
– Здорово! – обрадовался дон Кихот* – Обо мне еще никто не писал в стихах!
Целый месяц все свои вечера Санчо Пушкин посвящал рыцарю и его истории. И он, наверное, написал бы правдивую историю дон Кихота, но его отправили в ссылку… в Россию, где он написал почему-то совершенно иной роман в стихах – «Евгений Онегин».
Элементарно, миссис Хадсон!