Цветение и увядание
Шрифт:
– Я правда ничего не делал такого...
– Янне, прижав его к своей груди, рыдал.
– Не умирай, пожалуйста...У меня ведь нет никого, кроме тебя...
Но Антеро, видимо, решив причинить невыносимую душевную боль предателю-племяннику, умер на его руках.
– Время смерти - пять часов и тринадцать минут, - произнес на ломаном русском секундант Линдквиста.
– А теперь прошу объяснений, - сказал сухо Перовский, обратившись к рыдающему шведу.
– Что значила эта трогательная сцена? Выходит, что этот человек приходился вам, независимому секунданту, близким родственником? И вы решили пойти на обман, чтобы он выжил, верно?
– А что мне было делать, если вы, херрасмис Перовский, хотели
– прокричал Янне, бросившись на русского графа.
– Но почему же он умер, если обе пилюли не были ядом?
– задумчиво произнес секундант Линдквиста, накрывая его тело белой простыней.
– Вы поступили подло, как и подобает человеку без чести, - сказал холодно секундант Перовского.
– Я уверен, что Маннергеймы были с вами заодно.
– Они не знали, что нуори мьёс Линдквист - мой дядя, - не отходя от бездыханного тела молодого актера, говорил его племянник.
– Я должен вызвать вас на дуэль, - проговорил Перовский.
– Но не вижу смысла стреляться с лживым человеком, который снова что-то подстроит и у меня вдруг окажутся холостыми патроны. Поэтому просто знайте: я вас глубоко презираю.
– Дорога в высшее общество Хельсинки вам отныне закрыта, - сказал Киселёв, сопровождавший Перовского, и презрительно бросил в лицо Янне свои белые перчатки.
– А я непременно всем расскажу о том, какой вы обманщик.
Перовский и его секундант покинули сквер, а секундант Антеро, с его рыдающим племянником, погрузив на тележку тело погибшего Линдквиста, уехали на Лиисанкату. Антеро похоронят после траурной мессы и прощания с ним близких, которые вскоре будут извещены о его гибели. Вряд ли на его похороны придет много людей, ведь все родственники Линдквиста, кроме его племянника, остались в Швеции. У него была пара друзей и девушка, его партнерша по спектаклю. Но вряд ли она захочет проститься с ним, ведь незадолго до своей гибели, Антеро был уличен в адюльере.
Весь день Янне провел у тела своего любимого дядюшки, который так нелепо умер. Он откровенно не понимал, как смог Антеро отравиться. Ведь в одну пилюлю Янне насыпал истолченного угольного порошка, а в другую - перетертого мела. Он чувствовал угрызения совести. Ведь умирая, его дядя думал, что племянник обманул его и отравил...Теперь у него не осталось близких в этом городе, да и в стране тоже. Он вспоминал, как пять лет назад они с дядей приехали покорять Хельсинки из далекой шведской деревеньки Фьёльбакка, на самом западе королевства. Дядя стал актером, а он выкупил маленькую букмекерскую конторку. Они держались друг друга, им было не одиноко. А теперь Янне остался один...Отныне он изгой. Не иначе, как за день о нем успели разлететься дурные слухи. Все станут показывать на него пальцем, говорить о нем грязные вещи, не стесняясь его присутствия. Нет, этого не должно быть. Хотя, конечно же, будет, но он этого не услышит. Янне, поцеловав Антеро в щеку, взглянув на его красивое лицо и поправив светлые локоны дядюшки, произнес: "Спи спокойно, мой друг...Я сейчас приду." И ушел. На чердак. Подойдя к люкарне, проще говоря, к слуховому окну, он сделал шаг навстречу смерти и своему любимому дядюшке...
Глава 3
Когда любить нет смысла
День шел за днем, а сезон за сезоном. На смену холодной зиме пришла весна, которую сменило жаркое лето. Уже давно отгремели июньские ярмарки фруктов вместе с июльскими выставками-продажами ягод в деревнях, и настало время рыбакам покидать свои семьи, чтобы отправиться на Балтику с сетями. Ведь в октябре стартует ежегодная ярмарка салаки на Рыночной площади в Хельсинки. Каждый год, начиная с 1743 года, все финские рыбаки стекаются
Поскольку ярмарка - это не только место для торговли, а еще и площадка для увеселений, тут продавались рыба и зрелища. Среди множества рыбных лавок ходили артисты, одетые на манер средневековых скальдов и шутов. В большом шатре в центре площади расположился цирк, приехавший откуда-то с Юга. Так же были открыты аттракционы, сувенирные лавки, а торговцы сладостями слонялись между прилавками с рыбой и так нелепо кричали: "Кому яблоки в сахаре?"
Ингеборга Эклум была родом из Швеции и всю свою жизнь странствовала, чтобы не умереть от голода. Родителей своих она не знала, и тяжелая доля сироты вынудила ее стать одной из многих шарлатанок, что называли себя медиумами, а сами ими не являлись. Она вместе со своим сыном Магнусом прибыла на ярмарку в скромной залатанной кибитке и поставила шатер у главных ворот ярмарки, покуда это место не было занято.
– Нарисовал афиши?
– спросила она юного Магнуса, привязывающего лошадь к колу, который они сегодня вбили в финскую землю.
– Да, - ответил юноша лет пятнадцати. У него были темные волосы и светлая от природы кожа, которая сейчас была немного подрумянена загаром, еще не успевшим сойти с лета.
– Так иди и расклей их по городу!
– приказала Ингеборга.
– Смотри только, не заблудись!
Магнус, будучи всегда очень послушным сыном, ни минуты не мешкая, взял цветные плакаты и покинул шатер. А Ингеборга, взглянув на небо, пожалела, что ее сын уже исчез из вида. Небосвод затягивало тучами. Вероятно, будет дождь. Ну ничего, в столице много зданий. Магнус найдет, где укрыться от непогоды.
Тем временем юное дитя медиума бродило по городу. Магнус очень радовался, когда встречал деревья или стены, подходящие для того, чтобы прикрепить афишу. Он с детства любил красоту. Вместе с матерью они объездили почти весь полуостров, и новый город для него был очередным приключением, не похожим на остальные. Магнус любовался соборами Хельсинки и потрясающей архитектурой жилых домов. Сколько здесь памятников! Вот, на Алексантеринкату стоит скульптура статного мужчины в военной форме. Может, это великий полководец, а может, император...А вот бюст с изображением другого мужчины...С орденом, похожим формой на мальтийский крест...Или, быть может, это тот же самый человек из камня, которого он видел на Алексантеринкату? А может, просто похож...
– Что, любуетесь императором Александром?
– усмехнувшись, проговорила незнакомая ему девушка, случайно оказавшаяся рядом.
– Это ваш император?
– осведомился Магнус, взглянув на рыжеволосую красавицу. Внешне она была чем-то похожа на него.
– Да. Это наш князь и российский император. Вот, умер недавно, - рассказала девушка.
– Вы что, не из наших земель?
– Я- швед, - ответил юноша, приклеивая плакат к стене одного из зданий.
– А, я знаю. Мы с вами воевали в начале века. Вернее не мы, а русские. Мне гувернер рассказывал, - незнакомка, видимо, решила похвастаться нищему парню своим образованием.
– Вы очень красивы, - Магнус не был робким и не стеснялся делать комплименты. Однако его смущал дорогой наряд этой девушки и своя ветхая рубашка.
– Да?
– она ответила ему улыбкой, такой искренней, светящейся прелестью юности,-Лишь при помощи трех слов вы сделали мне приятно, нуори мьёс...
– Меня зовут Магнус, - он протянул руку, как символ знакомства.
– А вас?
– Зовите меня Роусу. Куинхтунут Роусу, - попросила она.
– Можно просто Роусу? Я так плохо говорю на финском...- признал, к своему стыду, Магнус.