Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
Никто ничего не спросил; Ити никому не нужна. Тамит улыбнулась, возвращая чашу.
– Благодарю тебя, ты очень добра.
Ити робко улыбнулась.
Как же легко люди верят в то, во что хотят верить. Их глаза видят только то, что хотят видеть.
– Ты не больна? Ты не ела? – заботливо спросила Ити.
Тамит покачала головой.
– Я не больна, хоть и не ела.
Она сделала паузу.
– Прости меня за то злое, что я причинила тебе.
Ити улыбнулась и села напротив. Она, как дитя, облокотилась на колени, подперев ладошками щеки.
–
Тамит улыбнулась и легла, отвернувшись к стене.
* Древнеегипетский интимный обычай – влюбленным и супругам называть друг друга “братом” и “сестрой”: “возлюбленная сестра”, “возлюбленный брат”.
* К сожалению, нет точных сведений о содержании египетских законов. Согласно отдельным источникам (Диодор), убийство как свободного человека, так и раба, а также лжесвидетельство карались смертью, измена — отрезанием языка, а подделка документов или печатей — отрубанием руки. Весьма вероятно, что существовал и произвол – домашний суд, особенно в богатых домах и крупных хозяйствах.
* В описываемое время у египтян уже были сформированы представления о загробном воздаянии. Умерший представал перед сорока судьями, во главе которых был Осирис. Он отчитывался о своей жизни, перечисляя те преступления, которых не совершал; взвешивалось его сердце. Те, чьи сердца уравновешивало “перо истины” – атрибут богини Маат - удостаивались вечного блаженства; грешников же ждали вечные мучения. Отметим, что сохранение сердца – обязательное условие загробной жизни и возможности загробного суда.
* Смесь соли и пищевой соды, употреблявшаяся вместо мыла; натрон также употреблялся при бальзамировании для высушивания тела.
========== Глава 4 ==========
Утром, после трапезы с женой, хозяин дома обсудил дела дня с писцами и, в большом облачении, приготовился покинуть дом.
Выйдя за ворота в сопровождении слуги-шемсу, несшего трость, свернутую циновку и метелку - чтобы хозяин, остановившись для ведения дел, мог расположиться с удобством – Джедефптах завидел высокого человека в набедренной повязке и нарядном круглом парике, за которым двое носильщиков в шапочках из грубого холста тащили красивый ларец. Джедефптах почувствовал тревогу и сделал знак шемсу остановиться.
Эти люди направлялись в их дом. И в самом деле – человек в парике увидел хозяина, выступил вперед и, отвесив низкий поклон, звучно вопросил:
– Это ли дом достойного Джедефптаха, начальника мастерских его величества, да будет он жив, здрав и невредим?
Джедефптах – чувствуя все большую тревогу - отвечал, что это он.
– Да ниспосылает тебе Амон жизнь, здоровье, силу ежедневно, - ответствовал посланец. – Великий жрец Неб-Амон, первый хему нечер, шлет тебе эти дары и просит твоего дозволения увидеться с Ка-Нейт, твоею дочерью.
Джедефптах схватился за грудь, не зная, что отвечать.
Посланник
– Я дам верховному жрецу ответ завтра, - сказал начальник мастерских.
Вестник поклонился, и посланные, теперь налегке, быстрым шагом отправились в обратный путь.
Джедефптах взглянул на красивый ларец черного дерева, с резной крышкой, инкрустированной перламутром, и схватился за локон своего парика. Ему захотелось стащить этот парик и растерзать его, впиться ногтями в свою бритую голову. Он знал, что нельзя отпускать Ка-Нейт в храм. Верховный жрец увидел его дочь, пленился ею и теперь желает ею завладеть!
Бросив ларец там, где его поставил посланник, Джедефптах поспешил в дом, чтобы известить жену.
Госпожа Нофрет кинулась ему навстречу со словами:
– От кого являлись эти люди?
Лицо ее выражало ужасную тревогу. Она видела все в окно.
Джедефптах не сразу ответил.
– Отвечай же!
– Нофрет схватила мужа за плечи, впиваясь в него глазами.
– От верховного жреца Амона, - сказал начальник мастерских фараона. Лицо его ожесточилось. – Он хочет получить в жены нашу дочь.
Жена повалилась ему на грудь. Поддерживая бесчувственную женщину, Джедефптах крикнул, чтобы принесли воды.
Джедефптах без предупреждения вошел в комнату дочери. Ка-Нейт сидела в кресле, Мерит-Хатхор – на подушке у ее ног. Обе женщины повернулись к нему.
– Выйди, - велел хозяин дома прислужнице.
Мерит-Хатхор поднялась и отступила к выходу, согнувшись в поклоне, прижимая руки к груди. Она скрылась за дверью и затворила ее за собой.
– Дочь, - в волнении начал начальник мастерских. – Являлись посланцы от верховного жреца. Он хочет… – Голос изменил ему. – Он хочет увидеться с тобой назавтра. Я покуда не дал согласия. Дитя, - он торопился закончить, видя, что Ка-Нейт порывается заговорить. – Если ты…
Ка-Нейт покачала головой, и Джедефптах умолк, глядя на нее с тревогой и подозрением.
– Отец, я не боюсь, - сказала она. Улыбнулась. – И ты не бойся. Прошу тебя.
Джедефптах поднял голову, и резкие черты его стали еще резче.
– Я не боюсь жрецов, - сказал он. – И жрец Амона меня не испугает, за мною сила его величества. Я приму этого… господина. Но пусть он не думает!..
Последнее Джедефптах почти выкрикнул, сжав кулак, но оборвал себя; присутствие дочери привело его в чувство.
– Не пугайся, - сказал отец. Он тяжело, возбужденно дышал, на лице его был испуг, в противоположность его словам; Джедефптах погладил дочь по волосам и поцеловал в лоб.
– Не бойся, дитя, я никому не позволю тебя обидеть.
Он резко поднялся и вышел, хлопнув дверью.
Придя в комнату к жене, Джедефптах обнаружил, что ларец с подарками великого ясновидца уже подняли наверх. Он стоял на столике, открытый, и в нем ослепительно сверкали драгоценности, подобных которым не надевал даже сам господин дома.