Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
– Может, я приглашу тебя на мою вторую свадьбу.
Он резко вышел, в последний момент сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.
Хепри сел и заплакал, как дитя, утирая глаза кулаками – сухая обветренная кожа царапала щеки.
На другое утро его испугали своим появлением торжественные старшие жрецы, которые посвятили его в обещанный другом сан заклинателя Амона. Ему подарили новенькие церемониальные одежды, а потом сказали, что вечером он может отправляться в тот дом, где жил прежде. Дом Нечерхета, казненного мужеложца, и Тамит, сообщницы
Дом его матери…
Вступившему в свой дом через четыре года юноше казалось, что этот дом все еще полон ими – распутными хозяевами. Материнский шепот касался его уха ветерком, занавеси ласкали его плечи, как материнские руки. Мама, прошептал Хепри и заплакал, как тот мальчик, которым он когда-то был. Как же он ее любил. Так, как сын, ее не любил никогда и никто – даже его отец, даже Аменемхет, который совсем не знал эту преступную женщину.
Юный заклинатель Амона опустился на колени перед холодной постелью матери, как перед алтарем, и начал горячо молиться о ее счастье. Пусть ей удастся все, чего она хочет.
***
Меритамон, озабоченная состоянием отца и брата, часто возвращалась домой во время траура, а потом осталась дома на несколько дней подряд. Отец не препятствовал этому. Брат – тоже: оба были слишком поглощены каждый своим несчастьем.
Один раз Меритамон попытался вернуть домой муж, у которого, несмотря на всю кротость, кончилось терпение.
Меритамон устало улыбнулась сердитому Менкауптаху, поцеловала его и предложила остаться с ней. Менкауптах послушался.
А на самом деле Меритамон искала способ свести Тамит с ее сыном, а также с ее любовником. Она прекрасно понимала, как брат вредит себе, совершая такой грех, и все думала… как сделать его любовь законной.
Она не знала, как сможет сделать это – как вообще это возможно… пока жив отец.
Слова Мерит-Хатхор о том, что Тамит опытная преступница и лгунья, когда-то громко прозвенели в ушах Меритамон, но уже отзвенели. Она видела только то, что Тамит прекрасна, что брат любит ее, что он отец ее ребенка и без нее не будет счастлив…
Меритамон знала, что стражники, охраняющие гарем, не предубеждены против этой женщины, как была домоправительница; а также знала, что не все они так преданы долгу, как следовало бы. Госпожа помнила, как легко оказалось убрать с дороги того, кто стоял на карауле изнутри, с той стороны, откуда легче и безопаснее всего проникнуть в крыло наложниц. С другими, наверное, будет труднее. Особенно если потребуется провести внутрь не только женщину и госпожу, но и мальчика; а может, и вывести наложницу из тюрьмы… Хорошо, что брат теперь стал вторым после Неб-Амона господином дома; но ведь Тамит по-прежнему принадлежит его отцу.
Однако Меритамон догадывалась, что золото открывает многие двери. Сколько платит этим воинам отец? Что, если найти самое слабое звено в этой цепи, стягивающей пленницу гарема – того самого воина с блудливым взглядом и шаткой верностью – и предложить ему деньги?
Меритамон не знала, как воспримет брат такую мысль.
Но разве он не делал намного худшие вещи?
Однажды юная госпожа подошла к Аменемхету и прямо изложила все, что надумала.
Аменемхет
– Дорогая сестра, я не знал твоего сердца!
– А я твоего, - серьезно ответила Меритамон. – Но нам нужно любить друг друга с такими сердцами, как есть. Я хочу, чтобы ты был счастлив, брат мой. Что ты думаешь о моих словах?
Аменемхет вздохнул и обнял сестру, он рассеянно-восхищенно улыбался. Самый прекрасный мужчина, которого она видела.
– Я думаю, что люблю тебя, - ответил Аменемхет. – Спасибо. Это единственный план, который можно осуществить.
“Возможно осуществить или не слишком мерзко осуществить?”
Вдруг Меритамон представила себе, какие мысли могли бродить в голове брата, мечтавшего обладать женщиной своего отца, и зябко повела плечами, как на ветру.
– Я сама подкуплю стражника, - сказала она, опасаясь… опасаясь предоставлять свободу действий Аменемхету.
Брат, улыбаясь, кивнул.
– Моя золотая Меритамон.
***
Подкуп – в отсутствие отца и, главное, Мерит-Хатхор – удался неожиданно легко. Наглец, взявший деньги Меритамон, не только не почувствовал при этом стыда, а еще и осмелился посетовать на величину жалованья. Меритамон презрительно улыбнулась в ответ, почувствовав беспокойство – что, если многие стражники отца в действительности такие?
Она вошла к Тамит почти с видом победительницы.
Женщина с радостным возгласом упала на колени перед Меритамон и обняла ноги юной красавицы, поцеловала ее колени, изрядно смутив госпожу, и стала со слезами благодарить, сложив руки… Она никогда не забудет, говорила Тамит, она будет перед престолом Осириса молить богов, чтобы они изливали на госпожу неиссякаемые милости…
Меритамон вспомнила слова домоправительницы о том, что эта женщина способна была бы солгать даже перед престолом Осириса. Она заметно охладела в выражении своих чувств, хотя жалость к Тамит по-прежнему была сильной.
А потом вдруг женщина сказала слова, выбившие Меритамон из колеи.
– Знаешь ли ты, госпожа, моего старшего сына, которого я не видела уже много лет?
– Нет, - растроганно и изумленно сказала Меритамон – такая мольба была на поднятом к ней лице.
– А может быть, знаешь? Его имя Хепри, он сейчас младший жрец Амона, - сказала Тамит.
Меритамон отскочила почти в ужасе. Этого не могло быть! Это было слишком невероятным совпадением… невозможно!
– Это красивый и добродетельный юноша, - сказала Тамит, ловившая каждое ее движение. Она схватила руку молодой госпожи и прижалась к ней губами, потом задержала ее у своей нежной щеки.
– Он тебе неизвестен? Когда-то твой брат и мой господин любил его, - прошептала женщина.
Меритамон опустилась перед ней на колени, так что лица женщин оказались вровень. Теперь Меритамон знала, что сама Маат привела эту наложницу в дом ее отца…
– Да, я знаю Хепри, - прошептала госпожа. – Он и в самом деле и красив, и добродетелен. Я думала, что он сирота…
– Так и есть, - подхватила Тамит. – Его отец умер, а матери он не видел уже четыре года – с тех пор, как я… попала в плен…